Гуманистический подход в педагогике связан с именем. Гуманистический подход в образовании в современных условиях. Гуманистическая направленность педагогических технологий в условиях проведения дополнительного образовательного процесса
На что способен пойти добропорядочный гражданин, повинуясь приказу? Размышления о десятках тысяч людей в фашистской Германии, отправлявших на смерть себе подобных, просто выполняя свой долг, натолкнули Стэнли Милгрэма на мысль о провокационном эксперименте. Поведение испытуемых в ходе разных вариаций эксперимента неизменно подтверждало страшные догадки Милгрэма: одни участники испытаний сурово «наказывали» других, не пользуясь своим правом отказаться. Парадокс заключается в том, что такие добродетели, как верность, дисциплина и самопожертвование, которые мы так ценим в человеке, привязывают людей к самым бесчеловечным системам власти. Но со времен нацистских лагерей смерти природа человека не изменилась. Вот почему актуальность концепции, которую со страшной убедительностью подтверждает эксперимент, можно оспаривать, но опасно недооценивать. Знаменитый эксперимент Милгрэма, поначалу вызвавший у многих протест и недоверие, позже был признан одним из самых нравственно значимых исследований в психологии.
Эксперимент Милгрэма очень широко цитируется. Мне встретилось не менее 10 ссылок. В частности, Филип Зимбардо. , Том Батлер-Боудон. , Микаэль Крогерус. , Луис Ферранте. .
Стэнли Милгрэм. Подчинение авторитету: Научный взгляд на власть и мораль. – М.: Альпина Нон-фикшн , 2016. – 282 с.
Скачать конспект (краткое содержание) в формате или
Глава 1. Дилемма подчинения
Подчинение - один из базовых элементов в структуре социальной жизни. Определенные системы власти - непреложное требование всех человеческих взаимодействий. Геноцид европейских евреев - крайний случай душегубства, совершаемого тысячами людей под лозунгом подчинения. Однако в меньшем масштабе подобное происходит постоянно. Нравственный вопрос о том, можно ли ослушаться приказа, если он противоречит совести, обсуждался Платоном, изображался в «Антигоне» и осмыслялся философами всех времен. По мнению консервативных авторов, неподчинение угрожает самим основам общества, и даже если поступок, на который толкает авторитет, обернется злом, лучше подчиниться, чем посягнуть на его прерогативы. И вот идея Гоббса: ответственность в подобном случае несет не исполнитель, а тот, кто отдал приказ. Впрочем, гуманисты рассуждали иначе: приоритет имеет личная совесть, и, если ее голос противоречит приказу, надо из нее и исходить.
Чтобы исследовать акт подчинения, я поставил в Йельском университете простой эксперимент. В психологическую лабораторию входят два человека для участия в исследовании памяти и обучаемости. Один именуется «учителем», другой «учеником». Экспериментатор сообщает, что речь идет о влиянии наказания на обучаемость. «Ученика» провожают в комнату, сажают в кресло и пристегивают ремнями, чтобы не дергался, а к запястью присоединяют электрод. Ему сообщают, что он должен запоминать списки из пар слов, а в случае ошибок будет получать удары током нарастающей силы.
На самом же деле эксперимент ставится над «учителем». Ему дают увидеть, как «ученика» пристегивают к креслу, уводят в главную экспериментальную комнату и сажают перед устрашающим электрогенератором. На лицевой панели генератора расположены по горизонтали 30 рубильников от 15 вольт до 450 вольт, с шагом 15 вольт. Рядом с рубильниками даны словесные пояснения: от «Слабый разряд» до «Опасно - тяжелое поражение».
«Учителю» сообщается, что он будет проверять человека, находящегося в соседней комнате. Если «ученик» отвечает правильно, «учитель» переходит к следующему пункту. В случае неверного ответа необходимо выполнить электрошок: начать с наименьшего (15 вольт), затем увеличивать на один шаг всякий раз, как «ученик» делает ошибку (30 вольт, 45 вольт и т. д.).
«Учитель» - ничего не ведающий испытуемый, который пришел в лабораторию участвовать в эксперименте. «Ученик» же - подставное лицо, которое в реальности не получает удары током. Цель эксперимента состоит в том, чтобы выяснить, сколь далеко зайдет человек в конкретной ситуации, послушно причиняя боль протестующей жертве. В какой момент откажется подчиняться?
Многие слушаются экспериментатора, как бы отчаянно ни жаловался «ученик», неважно, насколько болезненными кажутся удары и насколько пылко «ученик» умоляет отпустить его. Это наблюдалось снова и снова в наших исследованиях, да и в других университетах, где повторяли эксперимент. Именно невероятная готовность взрослых людей слушаться почти до последнего составляет главное открытие, сделанное в ходе нашего опыта. И именно она более всего нуждается в объяснении.
Вспоминается книга Ханны Арендт «Эйхман в Иерусалиме» (1963). По словам Арендт, попытки обвинителя изобразить Эйхмана кровожадным чудовищем были глубоко ошибочными: он лишь заурядный бюрократ, который сидел за столом и работал.
Главный урок нашего исследования: самые обычные люди, просто делающие свое дело и не имеющие никаких враждебных намерений, способны стать орудием страшной разрушительной силы. Влияние нравственного чувства на поступки менее значительно, чем гласит социальный миф. Хотя в списке моральных норм заповеди вроде «не убий» занимают видное место, в структуре человеческой психики их положение не столь надежно.
Так почему же человек подчиняется экспериментатору? Во-первых, есть целый ряд «связывающих факторов», которые мешают выйти из ситуации. Здесь и вежливость, и первоначальное обещание помочь, и неловкость отказа. Во-вторых, у испытуемого формируется целый ряд приспособительных механизмов, которые тормозят его решимость дать отпор. Эти приспособительные реакции помогают испытуемому сохранить отношения с экспериментатором, одновременно снижая внутренний конфликт. Они типичны для мышления послушных людей, когда авторитет велит им причинять вред беспомощным лицам.
Многие испытуемые принижали жертву вследствие действий против нее. Нередко приходилось слышать: «Он был столь глупым и упрямым, что поделом».
Проблему подчинения нельзя считать чисто психологической. Во многом она связана с формой общества и тем, по какому пути оно развивается. Возможно, и были времена, когда люди были способны по-человечески реагировать в любой ситуации, так как были безраздельно поглощены ею. Однако с разделением труда все пошло иначе. Начиная с какого-то момента дробление общества на людей, исполняющих узкие и очень специфические задачи, обезличило работу и жизнь. Каждый видит не ситуацию в целом, но лишь небольшую ее часть, а потому не способен действовать без руководства. Человек подчиняется авторитету, но тем самым отчуждается от собственных поступков.
Глава 3. Ожидаемое поведение
В общественных науках значение исследований слишком часто умаляется под предлогом, что выводы заведомо очевидны. Однако мы редко обладаем точной информацией о том, какого именно поведения ждут от людей в тех или иных обстоятельствах. Если получить такую информацию, тогда ее можно сопоставить с результатами исследования. Таким образом, у нас появится критерий, позволяющий определить, много мы узнали в ходе эксперимента или мало. Более того, если результат разойдется с ожиданиями, интересно подумать, с чем связано расхождение. Ведь если ожидания окажутся иллюзорными, уместно задаться вопросом: говорит ли эта иллюзия о невежестве или она выполняет какую-то определенную функцию в социальной жизни?
Определить ожидания несложно. В каждом случае респонденты - это люди, которые пришли послушать лекцию о подчинении авторитету. Эксперимент описывается подробно, однако результаты не раскрываются. Аудитории дают схематическое изображение генератора с обозначениями силы электрошока. Каждого респондента просят обдумать эксперимент, затем приватно сообщить, как он сам повел бы себя на месте испытуемого. Предсказания делались тремя группами: психиатрами, студентами и взрослыми представителями среднего класса и различных профессий (рис. 1).
По мнению этих людей, их действия были бы продиктованы сочувствием, состраданием и справедливостью. Мол, понятно ведь, как надо себя вести, а раз понятно, это легко осуществить. Однако они плохо осознают, сколь многоплановые факторы задействованы в реальной социальной ситуации. Допустим, что такая постановка вопроса неправомерна. Ведь каждый видит себя в лучшем свете. Чтобы исключить субъективность, связанную с тщеславием, мы придумали другой вопрос: как повели бы себя другие люди? Результаты были поразительно схожими.
Какие предпосылки лежали в основе прогнозов? Люди в большинстве своем порядочны и им нелегко причинить боль невинным существам. Если человека не заставлять физически и не запугивать, он, как правило, хозяин своему поведению. Он делает те или иные вещи потому, что сам так решил . Когда людей просили обдумать наш эксперимент с подчинением, они обычно начинали с подобных предпосылок. Они ставили во главу угла характер автономного индивида, а не ситуацию, в которой он оказывается . Именно поэтому они думали, что почти никто не станет подчиняться указаниям экспериментатора.
Глава 4. Непосредственная близость жертвы
В отличие от прогноза, в реальном эксперименте процент послушных испытуемых был существенно выше (рис. 2).
Рис. 2. Результаты первой серии экспериментов: эксп. 1 – «учитель» не видит и не слышит «ученика; эксп. 2 – «учитель» слышит «ученика»; эксп. 3 – «учитель» и «ученик» находятся в одной комнате; эксп. 4 – «учитель» придерживает руку «ученика».
Чем объяснить снижение подчиняемости при близости жертвы? Здесь могут действовать несколько факторов: эмпатия; отрицание и сужение когнитивного поля (условие изоляции допускает сужение когнитивного поля таким образом, что о жертве можно не думать. Когда жертва находится близко, забыть о ней труднее); взаимные поля (при близком соседстве испытуемый лучше видит жертву, но верно и обратное: за ним тоже проще следить).
Глава 6. Дальнейшие вариации и наблюдения
В одном из экспериментов руководитель давал начальные указания, после чего покидал лабораторию, а дальше общался лишь по телефону. Когда экспериментатора в лаборатории не было, подчиняемость резко падала. Эта серия экспериментов показала, что физическое присутствие авторитета - важный фактор, от которого во многом зависит подчинение или неподчинение. Подчинение антигуманным указаниям отчасти обусловлено непосредственным контактом между авторитетом и испытуемым. Любая теория подчинения должна это учитывать.
В другой серии экспериментов в качестве испытуемых мы использовали женщин. С одной стороны, в большинстве тестов на податливость женщины оказывались более уступчивыми, чем мужчины. Таким образом, можно было ожидать, что в нашем эксперименте они продемонстрируют большую подчиняемость. С другой стороны, считается, что женщины менее агрессивны, чем мужчины, и более склонны к эмпатии. Это могло повысить их сопротивление приказу наносить жертве удары током. Уровень подчиняемости был практически тем же, что и у мужчин.
Какие бы причины ни заставляли испытуемых доводить удары током до максимума, дело не в изначальной агрессии, а в трансформации поведения вследствие подчинения приказам.
Глава 8. Ролевые перестановки
Из предыдущих экспериментов не понятно, реагирует ли испытуемый главным образом на содержание приказа или на статус приказывающего? Определяются ли действия испытуемого в большей степени тем, что говорится, или тем, кто говорит? До сих пор экспериментатор всегда говорил субъекту продолжать, а «ученик» возражал. В первой ролевой перестановке мы поступили наоборот. «Ученик» будет требовать электрошока, а экспериментатор будет возражать (рис. 3). Делалось это следующим образом. Получая удар током, «ученик» кричал от боли, но ничуть не возражал против эксперимента. После разряда в 150 вольт экспериментатор объявлял эксперимент законченным. «Ученик» выкрикивал, что хочет продолжать: дескать, его приятель прошел через это, и для него будет позором сойти с дистанции. Экспериментатор отвечал, что осуществить опыт полностью было бы полезно для науки, но дальнейшие удары исключаются.
Требованиям «ученика» не подчинился ни один участник. Все послушались экспериментатора и прекратили удары. Испытуемые готовы выполнять разряды по требованию экспериментатора, но не по требованию «ученика». Получается, что «ученик» имеет меньше прав над собой, чем авторитет - над ним. «Ученик» - лишь часть общей системы, которую контролирует авторитет. Решающее значение имеет не суть приказа, а то, откуда он исходит.
В следующем эксперименте указание исходило не от экспериментатора, а от обычного человека. Наблюдалось резкое снижение подчиняемости: 16 испытуемых из 20 отказались слушаться обычного человека, хотя он и настаивал на продолжении эксперимента и сыпал убедительными доводами.
Когда испытуемый отказывался слушаться обычного человека, возникала новая ситуация. Сообщник, якобы недовольный отказом, заявлял, что раз его напарник не решается наносить удары, он будет делать это лично. Он просил испытуемого хронометрировать опыт, а сам садился за генератор. Тем самым испытуемый избавлялся от личной ответственности за удары током, но становился свидетелем тяжелой сцены, в которой агрессивный напарник осуществлял свой план последовательного увеличения уровня электрошока. Практически все из 16 участников возражали, а пятеро оказали физическое сопротивление, положив конец экзекуции.
Это резко контрастирует с почтительной вежливостью, которую испытуемые выказывали в тех экспериментах, где у руля был авторитет. С авторитетом испытуемые обращались учтиво и уважительно даже в тех случаях, когда не слушались.
Еще в одном эксперименте авторитет выступал в роли жертвы. При первом же протесте экспериментатора все испытуемые отказывались идти дальше и даже давать один дополнительный разряд. Ни один не повел себя иначе. Более того, многие испытуемые спешили на выручку экспериментатору: бежали в соседнюю комнату освобождать его. Зачастую выражали сочувствие ему, но держались холодно по отношению к обычному человеку, которого считали безумцем.
Эти опыты подтверждают: решающий фактор - это реакция на авторитет, а не на приказ применять электрошок. Приказы, исходящие не от авторитета, теряют всякую силу. Те, кто пытается доказать, что все дело в агрессивных и садистских инстинктах, которые выходят на поверхность, когда человек получает возможность причинять боль себе подобному, должны принимать во внимание категорический отказ испытуемых продолжать эксперименты. Дело не в том, что делают испытуемые, а в том, для кого они это делают.
До сих пор основной конфликт был между обычным человеком и авторитетом. А что, если конфликт возникает внутри власти? Может быть, в ситуации, когда один авторитет требует одного, а другой - диаметрально противоположного, начинают играть роль собственные ценности человека, и они определяют его выбор? Результат опрокинул наши ожидания. Экспериментаторы выглядели как два начальника, в равной степени убежденные в своей правоте. Однако они не спорили друг с другом, а обращались к испытуемому. Таким образом, тот оказывался перед лицом взаимоисключающих, но одинаково авторитетных, приказов (рис. 4).
Результат эксперимента говорит сам за себя. Из 20 участников один отказался от участия до разногласия между учеными, и 18 - в тот момент, когда между авторитетами возникло противоречие. Еще один пошел на шаг дальше. Очевидно, что разногласие между авторитетами полностью парализовало действие. Ни один испытуемый не воспользовался «преимуществом» распоряжения продолжать. Ни разу индивидуальные агрессивные мотивы не заставили кого-то ухватиться за авторитетную санкцию, данную недоброжелательным авторитетом. Напротив, опыт застопорился.
В следующем варианте эксперимента испытуемый имеет дело с двумя экспериментаторами, похожими внешне и с виду имеющими одинаковый авторитет. Однако пока двое экспериментаторов и испытуемый находятся в ожидании четвертого участника, раздается телефонный звонок. Оказывается, четвертый участник не придет. Экспериментаторы расстроены, поскольку им нужно закончить опыт этим вечером. Возникает идея распределить нужные роли между тремя присутствующими - не совсем то, что надо, но минимальное число участников обеспечено. Второй экспериментатор становится «учеником». Он ведет себя как обычная жертва: после удара в 150 вольт кричит, что с него хватит и он хочет выйти. Удивительное дело, экспериментатор, привязанный к «электрическому стулу», ценится не больше обычной жертвы, которая вовсе не обладает авторитетом. 13 из 20 испытуемых дошли до 450 Вольт.
Почему один из экспериментаторов полностью теряет авторитет? Испытуемые склонны воспринимать ясные иерархии, лишенные противоречий и несовместимых элементов. Поэтому они всячески стараются выявить высшую власть и реагировать именно на нее. Применительно к нашему случаю:
- Один из экспериментаторов добровольно взял на себя роль жертвы. Тем самым он временно лишился начальственного статуса, предоставив его другому экспериментатору.
- Авторитет - не просто ранг, но обладание определенным местом в социально определенной ситуации. Король, попав в темницу, обнаруживает, что его перестали слушаться. Экс-экспериментатор оказывается в физической ситуации жертвы и противостоит авторитету, восседающему на троне главнокомандующего.
Глава 9. Групповые эффекты
В одиночку противиться авторитету трудно. Однако группа обладает силой. Здесь надо провести грань между понятиями подчинение и конформность . Конформность можно понимать очень широко, но здесь целесообразно говорить о действиях испытуемого, когда тот соглашается со своей ровней, с людьми его статуса, у которых нет особого права руководить его поведением. Подчинением же мы будем называть действия испытуемого, когда тот идет на поводу у авторитета. Взять, например, новобранца в армии. Он тщательно исполняет все приказы начальства. В то же время он воспринимает привычки, порядки и язык других новобранцев. В первом случае имеет место подчинение, во втором - конформность.
Соломон Аш провел серию блестящих экспериментов, посвященных конформности (1951). Группе из шести человек, в которой все, кроме одного, были подставными лицами, показывали линию определенной длины, а затем спрашивали, какая из трех других линий соответствует ей по длине. Подставные лица были подучены всякий раз (или в оговоренном числе случаев) давать неправильные ответы. Наивного испытуемого располагали таким образом, что он слышал ответы большинства членов группы, прежде чем озвучить собственный ответ. Аш обнаружил, что при таком социальном давлении большой процент испытуемых предпочитает согласиться с группой, чем поверить собственным глазам.
Испытуемые Аша проявляли конформность по отношению к группе. В нашем же исследовании испытуемые проявляли подчинение по отношению к экспериментатору. В обоих случаях имел место отказ от инициативы в пользу внешнего источника. Конформность делает поведение однородным: человек, находящийся под влиянием, воспринимает поведение группы. При конформности человек настаивает, что группа не сделала его менее самостоятельным, то при подчинении он говорит, что вообще не обладал автономией, а все зависело от авторитета.
Чем это объясняется? Дело в том, что конформность есть реакция на имплицитное давление (внутренне, неявное): испытуемый считает свое поведение добровольным. Он не может назвать здравую причину, по которой стоило бы идти на поводу у членов группы, поэтому отрицает, что конформность вообще имела место. Он не хочет признаваться в этом не только экспериментатору, но даже самому себе. В случае с подчинением все наоборот. Ситуация публично определена как недобровольная: эксплицитно заявлено (открыто, явно), что от испытуемого ожидается подчинение. Объясняя свои действия, испытуемый ссылается именно на это публичное определение ситуации.
Рассмотрим, в какой степени влияние группы способно освободить испытуемого от авторитарного контроля и позволить ему следовать собственным ценностям и жизненным ориентирам. Для этого модифицируем базовый эксперимент: посадим испытуемого между двумя ему подобными, которые будут давать отпор экспериментатору и отказываться наказывать жертву вопреки ее воле (рис. 5). В какой степени давление, создаваемое их действиями, изменит поступки наивного испытуемого?
В лабораторию входят четыре человека, готовые участвовать в опыте по изучению «воздействия коллективного обучения и наказания на память и обучаемость». Трое из них - подставные лица, и один - наивный испытуемый. Путем подтасованного жребия наивный испытуемый получает роль «учителя-3». В роли «учителя-1», «учителя-2» и «ученика» оказываются подставные лица. «Ученика» пристегивают к «электрическому стулу», а три «учителя» садятся за генератор тока. «Учитель-1» должен зачитывать пары слов, «учитель-2» - сообщать, правилен ли ответ, а «учитель-3» (наивный испытуемый) - давать наказание.
Подставные лица слушаются приказов экспериментатора до первых горячих протестов жертвы (после удара в 150 вольт). В этот момент «учитель-1» сообщает экспериментатору, что не желает больше участвовать, поскольку жертва жалуется. Экспериментатор отвечает, что надо продолжать. Однако «учитель-1» не подчиняется приказу, встает со стула и пересаживается в другую часть комнаты. Поскольку попытки экспериментатора вернуть испытуемого к генератору остаются тщетными, экспериментатор приказывает остальным двум участникам продолжать опыт. «Учитель-3» (наивный испытуемый) должен теперь не только наносить «ученику» удары током, но и зачитывать слова.
После уровня 14 (210 вольт) «учитель-2», выражает беспокойство за «ученика» и отказывается от участия. При такой расстановке сил 36 из 40 испытуемых сказали «нет» экспериментатору (тогда как соответствующая цифра в отсутствие группового давления - 14). Получается, сопротивление группы весьма успешно подрывает авторитет экспериментатора. Более того, из всех изученных нами экспериментальных вариаций ни в одном случае экспериментатор не получал столь решительного отпора, как при этой манипуляции. Взаимная поддержка - самый сильный оплот против злоупотребления властью.
Носители авторитета отлично понимают значение групп и часто используют их, чтобы установить подчинение. Эту способность доказывает простая модификация нашего эксперимента. Здесь необходимо учесть следующее. Стоит между испытуемым и последствиями электрошоков возникнуть какой-то силе или чему-то произойти, как любой фактор, способствующий дистанции между испытуемым и жертвой, снижает давление на участника, а значит, снижает неподчинение.
Чтобы исследовать этот феномен в лаборатории, мы придумали вариацию эксперимента, в которой удары током наносит не наивный испытуемый, а его напарник (подставное лицо). Наивный испытуемый исполняет вспомогательные действия, которые хотя и продвигают эксперимент, но не связаны с непосредственным переключением рубильника на генераторе. Новая роль испытуемого оказалась легкой. Лишь трое из 40 отказались участвовать в опыте до конца. Остальные играли декоративную роль при нанесении ударов и психологически не были вовлечены настолько, чтобы внутренний конфликт привел к неподчинению.
В деструктивной бюрократической системе толковый менеджер способен подобрать кадры таким образом, чтобы насилие как таковое совершали лишь самые бессердечные и тупые люди. Основную же часть персонала могут составлять мужчины и женщины, которые благодаря дистанции от актов жестокости почти не ощущают внутреннего конфликта, исполняя свою вспомогательную работу. От чувства ответственности они избавлены по двум причинам. Во-первых, они выполняют распоряжения законного авторитета. Во-вторых, никаких физических воздействий они не совершают.
Глава 10. Чем вызвано подчинение? Анализ
Повиновение авторитету - очень мощное и преобладающее состояние у человека. Почему? Иерархически организованные группы позволяют их членам лучше отражать опасности физической среды и угрозы со стороны конкурирующих видов, а также предотвращать внутригрупповые разрушительные процессы.
Это взгляд с позиции эволюционной теории: поведение, как и прочие особенности человека, тысячелетиями формировалось необходимостью выживания. Социальная организация дает преимущества в реализации не только внешних, но и внутренних целей. Она обеспечивает стабильность и гармонию во взаимоотношениях между членами группы. Четкое определение статуса каждого снижает разногласия до минимума. И наоборот, протесты против иерархии зачастую провоцируют насилие. Таким образом, стабильная социальная организация как усиливает способность группы иметь дело с окружающей средой, так и, регулируя групповые взаимоотношения, снижает внутреннее насилие.
В социальной организации не обойтись без подчинения. А поскольку организация чрезвычайно важна для выживания любого вида, в ходе долгих эволюционных процессов у человека развилась соответствующая способность. Сейчас ученые считают, что дело обстоит сложнее: мы рождаемся с потенциалом к подчинению, который затем взаимодействует с влиянием общества, создавая послушного человека. В этом смысле способность к подчинению сродни способности к языку: для способности к языку мозг должен быть устроен определенным образом; однако, чтобы человек разговаривал, необходимо воздействие социальной среды. Объясняя причины подчинения, мы должны рассмотреть и врожденные структуры, и социальные влияния, возникающие после рождения. В какой степени влияет каждый из этих факторов, вопрос спорный. С точки зрения эволюционного выживания имеет значение лишь то, что в итоге получаются организмы, функционирующие в иерархиях.
Эволюция сделала так, что, когда индивид действует самостоятельно, совесть играет большую роль. Но когда он действует как часть общей структуры, директивы, поступающие с более высокого уровня, не подвергаются внутренней нравственной критике.
Вариабельность, как давно объясняют нам теоретики эволюции, имеет колоссальную биологическую значимость. И для людей она очень характерна. Люди не похожи друг на друга, поэтому для того, чтобы извлекать пользу из иерархического структурирования, необходимы механизмы эффективного подавления локального контроля на уровне входа в иерархию. Тогда наименее эффективная единица не заблокирует работоспособность системы в целом.
Когда индивиды входят в ситуацию иерархического контроля, механизм, который обычно регулирует индивидуальные импульсы, подавляется и уступает место компоненту более высокого уровня. Почему это происходит? Главная причина связана не с индивидуальными, а с организационными потребностями. Иерархические структуры могут функционировать лишь в том случае, если обладают качеством когерентности. А когерентность достигается лишь путем подавления контроля на локальном уровне.
Этот анализ помогает нам понять, какие изменения происходят, когда независимая единица становится частью системы. Такая трансформация абсолютно соответствует центральной дилемме нашего эксперимента: как получается, что достойный и вежливый человек начинает жестоко вести себя по отношению к другому в ходе эксперимента? А дело в том, что совесть, которая регулирует импульсивные агрессивные действия, вынужденно убывает в момент включения в иерархическую структуру.
Человек, который вступает в систему, основанную на авторитете, уже не считает, что его действия обусловлены его собственными целями: он начинает рассматривать себя как орудие желаний другого человека. Измененный подход создает в человеке иное состояние. Я называю его агентным состоянием.
Глава 11. Процесс подчинения: анализ эксперимента
Какие факторы сформировали базовую ориентацию человека в социальном мире и заложили основу для подчинения? Семья. Испытуемый вырос среди структур авторитета. Институциональный контекст. Как только ребенок появляется из кокона семьи, он переходит в институциональную систему, построенную на авторитете, школу. Вознаграждения. Имея дело с авторитетом, человек сталкивается с системой вознаграждений: подчинение обычно поощряется, а неповиновение чаще всего наказуемо. Восприятие авторитета или восприятие легитимности власти. Испытуемый в лаборатории попадает в ситуацию с ожиданием, что кто-то будет отвечать за нее. И как только он знакомится с экспериментатором, последний заполняет эту нишу. Второе условие, провоцирующее переход в агентное состояние, состоит в том, что человек должен считать себя частью системы. Еще более важный факт: испытуемые вступали во владения авторитета добровольно. В психологическом плане добровольность создает чувство долга и ответственности, которое затем мешает испытуемому прервать свое участие. Также должна присутствовать разумная связь между функцией руководителя и характером его приказов. Оказавшись в агентном состоянии, человек перестает быть самим собой. Он обретает качества, которые обычно ему не свойственны.
Самое серьезное последствие агентного состояния состоит в том, что человек ощущает ответственность перед авторитетом, но не ощущает ответственности за характер поступков, совершаемых по указанию свыше. Мораль не исчезает, а лишь обретает иную направленность: подчиненный испытывает стыд или гордость в зависимости от того, насколько точно выполнил распоряжения авторитета.
Такой тип морали обозначают разными словами: лояльность, долг, дисциплина… Все они насыщены нравственным смыслом и указывают на степень, в которой человек выполняет свои обязанности перед авторитетом. Эти понятия говорят не о том, насколько человек «хорош», а о том, насколько успешно он как подчиненный играет свою социально заданную роль.
Через какие психологические препоны должен прорваться испытуемый, чтобы покинуть свое место за генератором и встать в позу неподчинения?
Чтобы отказаться от участия, испытуемый должен нарушить ряд имплицитных договоренностей, которые составляют часть ситуации. Ведь изначально он пообещал помогать экспериментатору и тем самым взял на себя определенную ответственность. После того как ситуация определена и согласована c участниками, дальнейшие возражения неуместны. Более того, нарушение принятого определения одним из участников имеет характер нравственного проступка. Испытуемый боится, что, если он не послушается, его поведение покажется наглым, неуместным и грубым.
Страхи, переживаемые испытуемым, обычно связаны с будущим: человек боится неизвестности. Такие туманные опасения называются тревогой. Каков источник тревоги? Она проистекает из долгой истории индивидуальной социализации. Превращаясь из биологического существа в цивилизованную личность, человек усваивал базовые нормы социальной жизни. Самая базовая из норм - уважение к авторитету. Эмоциональные проявления, наблюдавшиеся нами в лаборатории, - дрожь, тревожный смех, сильное смущение - свидетельства нарушения правил. Когда испытуемый осознает этот конфликт, в нем возникает тревога, сигнализируя ему о необходимости воздержаться от запретного действия.
Глава 12. Напряжение и неподчинение
Напряжение может возникать всякий раз, когда единица, способная функционировать автономно, встраивается в иерархию. Любая сложная сущность, способная функционировать как автономно, так и в рамках иерархических систем, должна располагать механизмами для снятия напряжения: в противном случае неминуем быстрый коллапс. Наличие напряжения у обращает наше внимание на один из важнейших аспектов эксперимента: у некоторых испытуемых переход к агентному состоянию носит частичный характер.
Если бы включение индивида в систему авторитета было полным, он исполнял бы команды-даже самые жестокие - без малейшего напряжения. Каждый признак внутреннего конфликта - свидетельство неспособности авторитета полностью привести испытуемого в агентное состояние.
Все, что психологически ослабляет ощущение связи между действиями испытуемых и последствиями этих действий, снижает и уровень напряжения, является буфером. Технология предоставила человеку средства уничтожения с дальнего расстояния, но у эволюции не было возможностей создать ингибиторы против этих дистанционных форм агрессии, под стать тем многочисленным и мощным ингибиторам, которые действуют в столкновениях лицом к лицу.
Неподчинение - крайняя мера, с помощью которой можно снять напряжение. Однако не всем она по плечу. Как только появляется напряжение, начинают действовать психологические механизмы, снижающие его силу. Это и неудивительно, если учесть интеллектуальную гибкость человеческого мозга и его способность уменьшать напряжение через когнитивные адаптации.
Избегание - самый примитивный из таких механизмов: испытуемый отгораживается от сенсорных последствий своих поступков. Отрицание снижает внутренний конфликт через иной интеллектуальный механизм: факты отвергаются во имя более утешительной интерпретации событий. Потенциально более высокую значимость имеют уловки , с помощью которых испытуемые иногда пытаются облегчить положение «ученика»: скажем, намекают на правильный ответ, выделяя интонацией нужное слово.
Если напряжение достаточно велико, оно ведет к неподчинению, но сначала порождает несогласие. Однако несогласие выполняет двойственную и противоречивую функцию. С одной стороны, оно может быть первым шагом во все большем расхождении между испытуемым и экспериментатором. С другой стороны, парадоксальным образом оно может снимать напряжение, позволяя испытуемому «выпустить пар», не изменяя генеральному направлению. Все эти механизмы служат общей цели: снижая внутренний конфликт до терпимого уровня, они сохраняют невредимыми отношения между испытуемым и авторитетом .
Внутреннее сомнение, экстернализация сомнения, несогласие, угроза, неподчинение: это нелегкий путь, который лишь меньшинство испытуемых способны пройти до конца. И это не негативный вывод, а позитивное действие, сознательное плавание против течения. А вот податливость имеет пассивную коннотацию. Акт неподчинения требует мобилизации внутренних ресурсов и готовности перейти от сомнений и вежливых возражений к действиям. Однако психологическая цена колоссальна.
Глава 13. Альтернативная теория: разгадка в агрессии?
Мое объяснение поведения, которое наблюдалось в лаборатории, представляется мне наиболее убедительным. Альтернативная же концепция гласит, что все дело в агрессии: испытуемые имели возможность дать выход своим разрушительным наклонностям. На мой взгляд, она ошибочна.
Агрессией мы называем импульс или действие, направленные на причинение вреда другому организму. Эксперимент создает ситуацию, при которой причинять вред другому человеку социально приемлемо. Таким образом, на уровне сознания индивид полагает, что делает дело, полезное для общества. Реальный же мотив иной: нанося «ученику» удары током, человек реализует разрушительные наклонности, живущие в нем на уровне инстинктов.
Однако поведение участников нашего эксперимента тут ни при чем. Вспомним, что, когда испытуемым предоставили возможность самостоятельно выбирать уровень электрического напряжения, причем ученый всячески подчеркивал, что можно выбрать любой уровень. Таким образом, у испытуемых были развязаны руки. Тем не менее почти все они ограничились самыми слабыми разрядами. Если разрушительные импульсы и впрямь искали выхода, а испытуемые имели возможность оправдать садизм интересами науки, почему они не причиняли жертве страдания?
Глава 14. Проблемы метода
Некоторые авторы пытаются доказать, что психологический эксперимент есть событие уникальное и глобальных выводов из него делать не стоит. Но ведь любая социальная ситуация по-своему уникальна, и задача ученого - найти принципы, которые объединяют столь разные феномены. Психологический эксперимент имеет те же структурные особенности, что и другие ситуации, где есть подчиненный и руководитель. Во всех этих ситуациях человек реагирует не столько на содержание требований, сколько исходит из взаимоотношений с их источником. Более того, если источник команды - легитимный авторитет, взаимоотношения перевешивают содержание. Вот что мы имеем в виду, говоря о важности социальной структуры, и именно это демонстрируется в нашем эксперименте.
Глава 15. Эпилог
Дилемма, вытекающая из конфликта между совестью и авторитетом, коренится в самой природе общества, и она была бы с нами, даже если бы нацистская Германия никогда не существовала. И относиться к этой проблеме так, словно речь идет лишь о нацистах, значит упускать из виду ее актуальность.
В демократиях есть всеобщие выборы. Но будучи избранными, люди имеют не меньшие полномочия, чем те, кто занял свои посты другими способами. И сколько мы уже видели, требования демократически избранной власти также могут вступать в противоречие с совестью. Ввоз и порабощение миллионов африканцев, уничтожение индейцев, интернирование японцев, применение напалма против мирных жителей во Вьетнаме - все эти жестокости послушно совершались по распоряжению демократических властей. Конечно, в каждом случае были люди, которые протестовали, однако большинство обычных граждан выполняли команды.
Но как может приличный человек за несколько месяцев дойти до того, чтобы без зазрения совести убивать себе подобных? Прежде всего из положения вне системы человек переходит в позицию внутри нее. Часы, потраченные на плацу, нужны вовсе не для того, чтобы дать строевую подготовку. Цель совсем иная: дисциплинировать индивида и придать зримую форму включению его в структуру. Колонны и взводы шагают как один человек, повинующийся командам сержанта. Такие формирования состоят не из людей, а из автоматов. Армейская подготовка нацелена на то, чтобы привести пехотинца именно в такое состояние, истребить всякие следы эго и постепенно добиться интернализации им военного начальства.
Перед отправкой солдат в военную зону власть всячески старается соотнести военные действия с идеалами и ценностями общества. Новобранцам сообщают, что им будут противостоять в битве враги народа, которых надо убить, - иначе страна в опасности. Ситуация подается таким образом, что жестокие и бесчеловечные поступки выглядят оправданными (о поведении во время Вьетнамской войны см. ).
В своей статье «Опасности подчинения» Гарольд Ласки писал: «Если мы не хотим влачить совсем уж бессмысленную жизнь, мы не должны принимать что-либо противоречащее нашему базовому опыту на том лишь основании, что так велит традиция, обычай или авторитет. Мы вполне можем ошибаться, но мы будем уже не вполне мы, если примем как данность то, что расходится с нашим опытом. Вот почему условием свободы в любом государстве является широкий и последовательный скептицизм по отношению к канонам, на которых настаивает власть».
Приложение I. Этические проблемы в исследовании
Профессиональные психологи фактически разбились на два лагеря: одни эксперимент очень хвалили, другие жестоко критиковали. Во время наших опытов я не видел никаких признаков душевной травмы у испытуемых. А поскольку сами они энергично поддерживали эксперимент, я решил, что исследования прекращать не стоит. Не вызвана ли критика скорее неожиданностью результатов, чем самим методом? Некоторые испытуемые вели себя так, что это казалось шокирующе безнравственным. Но если бы все они ограничились «слабым разрядом» или отказались от участия при первых же признаках дискомфорта у «ученика» и результаты эксперимента были приятными и вдохновляющими, кто бы стал протестовать?
Со всеми участниками после эксперимента проводилась специальная работа. Мы ставили их в известность, что жертва не получала опасных ударов током. У всех испытуемых была дружественная встреча с невредимым «учеником» и долгая беседа с экспериментатором. Не подчинившимся испытуемым мы объясняли эксперимент таким образом, чтобы поддержать их чувство правоты. Послушных уверяли, что их поведение абсолютно нормально, а внутренний конфликт имел место у всех участников.
Поскольку идея наказывать жертв током отвратительна, то, когда посторонние люди слышат о самой затее, они уверены: «Испытуемые откажутся подчиняться». А когда становятся известны результаты, прежнее убеждение сменяется другим: «Они не смогут с этим жить». Однако обе формы отрицания результатов в равной степени ошибочны. Многие участники не только подчиняются до самого конца, но и не получают душевной травмы. Главное моральное оправдание процедуры, использованной в моем эксперименте, состояло в том, что участники сочли ее приемлемой. Более того, это стало главным нравственным основанием для продолжения экспериментов.
То, что наш эксперимент внушил непокорность авторитетам некоторым его участникам, на мой взгляд, его большое достоинство. В качестве примера возьму свидетельство молодого человека. «Участие в “опыте с электрошоком”… сильно повлияло на мою жизнь. А тут - военный призыв. Понимая, что, будучи призванным в армию, я тем самым соглашаюсь делать все, что мне прикажет командование, я боюсь самого себя. Я хочу стать отказником по убеждениям совести, а если мне не дадут этот статус, готов пойти в тюрьму. Иного выхода для себя по совести я не вижу. Надеюсь лишь, что члены призывной комиссии будут также действовать в соответствии со своей совестью…»
Ингибитор (лат. inhibere - задерживать) - общее название веществ, подавляющих или задерживающих течение физиологических и физико-химических (главным образом ферментативных) процессов. Здесь имеется ввиду, что в процессе эволюции в организме человека были созданы ингибиторы, препятствующие агрессии при личном контакте.
Особую ценность этому очерку придают интервью с двумя участниками того эксперимента, «учителями», один из которых достаточно быстро отказался продолжать удары «ученика» током, а второй дошел до смертельных тумблеров. На месте издателя я бы поместил данный очерк в качестве приложения к сборнику работ С. Милгрэма. В любом случае настоятельно рекомендую его всем, кто хочет не просто изучить сухую статистику и отрешенное академическое описание методики эксперимента и его результатов, а еще и прочувствовать, что там происходило с реальными людьми, или попытаться представить себя на их месте.
В эпоху тотальной визуализации и Интернета можно не только прочитать о научных вскрытиях глубин человеческой психики, но и увидеть документальные видеоотчеты о них и художественные реконструкции этих прозрений, чтобы достичь уже максимально полного погружения в виртуальный мир жизни С. Милгрэма и в его лабораторию.
Не о каждом ученом снимают художественные фильмы спустя полвека, а о С. Милгрэме два года назад (2015) вышел фильм «Экспериментатор», в центре сюжета которого знаменитый эксперимент по подчинению авторитету, а тремя годами раньше, в 2012 году, на экранах шел фильм «Эксперимент „Повиновение“». Последний основан на реальной истории о том, как искусный манипулятор, притворившись офицером полиции, воспроизвел милгрэмовский эксперимент на ничего не подозревавших людях, фактически сломав им жизнь.
Существует и документальный киноотчет об эксперименте по подчинению, «Obedience» (1965), который озвучили на русский язык и показали в свое время по советскому телевидению в научно-популярной передаче «Под знаком Пи». Документальный фильм «Человеческое поведение. Эксперименты» (The Human Behavior Experiments, 2006) содержит небольшой отрывок интервью со Стэнли Милгрэмом и помещает его работу в контекст более поздних социально-психологических экспериментов и трагических жизненных ситуаций, наглядно их (эксперименты) иллюстрирующих. Оба фильма легко найти в Интернете и получить для себя сильный импульс – эмоциональный и интеллектуальный.
И вот когда вы дочитаете эту книгу, а к ней рекомендованный мною очерк, да еще посмотрите четыре фильма, два документальных и два художественных, но на документальной основе, то что с вами произойдет? Науке это неизвестно – и не будет известно никогда, что хорошо объясняется в книге, на которую я ссылаюсь ниже. И у вас почти наверняка возникнет вопрос, что практически полезное выкристаллизовалось из экспериментов С. Милгрэма и его коллег, которых он во множестве упоминает в своих работах?
Если вы студент или решили лично для себя или для каких-то профессиональных целей поглубже разобраться в научных знаниях о механизмах поведения «общественного животного», то следующей книгой на вашем столе должна быть монография «Человек и ситуация. Уроки социальной психологии» Л. Росса и Р. Нисбетта, в которой подводятся фундаментальные итоги социально-психологических открытий, в том числе и милгрэмовских.
Напомню, что исследование подчинения было попыткой ответить на вопрос о причинах вовлечения миллионов вроде бы цивилизованных людей в уничтожение других миллионов на территории европейской культуры, породившей демократию, гуманизм, идею прав человека и научно-технический прорыв с фантастическими результатами.
Нашла ли социальная психология окончательный ответ, какие механизмы формируют человеческое поведение? Да, нашла. Дает ли этот ответ ключ к предотвращению катастроф вроде двух мировых и десятков «ограниченных», а теперь и «гибридных», войн? Понимаем ли мы сейчас, что необходимо делать, чтобы люди переставали поддаваться на уловки социопатов-манипуляторов, впитывать в себя пропаганду ненависти, подчиняться преступным приказам и преступной власти? Понимаем ли мы сейчас, что необходимо делать, чтобы люди как можно чаще принимали решения в любых сомнительных ситуациях взвешенно и самостоятельно, не увлекаясь мифической «харизмой» вождя или гуру и не копируя бездумно бездумную же «нормальность» «как все» или «как моя любимая группа»?
Живой интерес к личности ребенка, постоянно присущий российской педагогической традиции в целом, с наибольшей силой проявился в начале 20 в. В это время отечественными учеными-педагогами в результате плодотворного творческого поиска была сформирована гуманистическая парадигма: создано теоретическое ядро, определены подходы к определению гуманистического содержания, найдены формы и методы организации воспитательного процесса.
Все это определило направление в построении образовательно-воспитательного процесса на основе таких ценностей как:
Самоопределение,
Самоактуализация (актуализация – востребование),
Самореализация.
Большое влияние на становление гуманистической концепции воспитания оказали исследования и достижения в области экспериментальной психологии и диагностики (Сикорский). Благодаря им педагоги не только получили знания о психике и физиологии ребенка, но и приобрели соответствующий инструментарий.
Идейно-теоретическое ядро гуманистической концепции представляли следующие положения :
Признание ребенка высшей целью педагогической деятельности,
Направленность воспитания на саморазвитие, самоактуализацию учащихся в различных видах деятельности: познавательной, трудовой, нравственной,
Трактовка интересов ребенка как приоритетных образовательных и воспитательных целей,
Ориентация на субъект-субъектные отношения между учителем и учащимися, основанные на взаимном уважении,
Расширение границ свободы личности ребенка с учетом ее изменяющихся по мере взросления прав и перспектив (целей).
В соответствии с этими положениями наметились и общие подходы к формам и методам их реализации. В первую очередь предусматривалось использование исследовательского метода, в котором важная роль отводилась проблематизации изучаемого материала, его связи с жизнью; подчеркивалась значимость совместного поиска решения поставленных задач.
В 20-е годы 20 в. в России обозначились следующие направления гуманистической педагогики:
1. Образовательно-гуманистическое направление (В.П. Вахтеров, П.Ф. Каптеров, Д.Д. Галанин, А.Ф. Фортунатов ) – акцентировало внимание на гуманизации учебно-воспитательного процесса, его психологизации и придания ему активно-деятельностного, творческого характера.
В.П. Вахтеров (1853-1924) был убежден в том, что цель воспитания состоит в развитии природных начал ребенка. В предлагаемой им педагогической системе объединены элементы педагогики с элементами развития (психологии) и главное значение для педагога имеет развитие личности ребенка.
П.Ф. Каптеров (1849-1921) дал научное обоснование необходимости новых форм организации учебно-воспитательного процесса (эвристических, проблемных). Цели воспитания по мнению П.Ф. Каптерева определяются социальным идеалом, который задается обществом, национальными традициями, религиозными ценностями. Сама цель заключается во всестороннем усовершенствовании личности на почве ее самообразования и в меру ее сил и способностей.
2. Социально-гуманистическое направление (С.Т. Шацкий ). Согласно данному направлению гуманизация жизнедеятельности ребенка осуществляется через создание особой внешкольной среды. С.Т. Шацкий выдвинул тезис о том, что источник развития ребенка лежит не в генетических задатках, а в той социально-экономической среде, в которой происходит его воспитание и формирование. Главным фактором поведения С.Т. Шацкий считал «социальную наследственность», под которой понимал нормы, традиции, обычаи, передаваемые из поколения в поколения.
С.Т. Шацкий выступал против примитивных, непрофессиональных попыток относиться к ребенку как материалу, из которого в соответствии с замыслом создателей можно сформировать требуемый тип личности. Подлинное воспитание требует глубокого знания природы ребенка и опоры на его опыт, интересы, потребности. В воспитании, по мнению Шацкого, необходимо учитывать обстановку, в которой живут дети и которая оказывает на них существенное влияние. Эти взгляды не нашли понимание у педагогов 20-х годов, которые преследовали цель – за короткий период времени сформировать из ребенка коммуниста.
3. Свободно-гуманистическое направление (К.Н. Вентцель, И.И. Горбунов-Посадов, В. Буткевич) – рассматривали создание условий развития ребенка без насилия со стороны взрослых.
4. Духовно-гуманистическое направление (К.П. Победоносов, И.А. Анастасиев, М.И. Демков) – подчеркивало важность духовно-религиозной направленности личности учащегося.
Совокупность перечисленных направлений гуманистической педагогики можно рассматривать как концептуальную модель гуманистического воспитания.
Однако, начиная с 30-х годов и вплоть до 80-х, в нашей стране идеи гуманизма (абстрактные, по мнению марксистов) и задачи народного образования резко разошлись. В просвещении утвердилась авторитарная педагогика, соответствующая идеологии тоталитарного государства. Воспитательный процесс рассматривался односторонне направленным: от общества к личности, от воспитателя к воспитуемому, который являлся объектом воспитания. Реальная цель воспитания заключалась в формировании механизмов адаптации личности к условиям социальной среды.
Нельзя сказать, что за 50 лет (с 30-х до 80-х годов) в советской школе не было попыток вернуться к идеям гуманизма в воспитании. И здесь уместно вспомнить имя выдающегося советского педагога В.А. Сухомлинского (1918-1970) – директора маленькой сельской школы в Павлышеве в Украине. Он один из первых провозгласил обязательность в педагогическом процессе любви к ребенку не как особого индивидуального отношения отдельного педагога к детям, и любви как обязательной педагогической позиции всего школьного коллектива.
В.А. Сухомлинский совершенно по-иному понимал сущность воспитания, нежели официальная наука. Воспитание (по В.А. Сухомлинскому) – это не формирование отдельных качеств личности, не идеологическое воздействие на ребенка, не лепка его характера, а понимание ребенка.
К воспитательным задачам он относил:
1. развитие у ребенка радости познания, связанной с соприкосновением к вершинам человеческого духа и мысли;
2. пробуждение любознательности как свойства взросления и стимула к активной трудовой деятельности;
3. воспитание любви к школе как очагу духовной жизни;
4. умственное воспитание, понимаемое как взаимодействие теории и практики.
Идеи В.А. Сухомлинского не были поддержаны наукой, но зато они постепенно просчитывались в педагогическую практику. В начале 80-х годов в СССР появились учителя, позволившие себе новый подход к процессам обучения и воспитания, основанный на идее гуманизма. Среди них были:
Директор белгородской школы М.П. Щетинин,
Математик с Украины В.Ф. Шаталов,
Словесник из Ленинграда Е.Н. Ильин,
Директор московской школы В.А. Караковский,
Учитель младших классов из Москвы С.Н. Лысенкова.
В октябре 1987 г они выступали на страницах «Учительской газеты» с декларацией, провозгласившей принципы педагогики сотрудничества. Это был первый шаг в сторону официального признания гуманной педагогики.
В 90-е годы в результате глобальных изменений в жизни российского государства, пошатнулись позиции авторитарной педагогики. В стране начался массовый учительский опыт, связанный с движением новаторства и педагогического сотрудничества. Здесь многое было сделано Ш.А. Амонашвили и публицистом С.П. Соловейчиком, ставшими знаменосцами гуманной педагогики. В 1996 году в свет вышла книга Амонашвили «Размышления о гуманной педагогике».
Государственное автономное профессиональное образовательное учреждение Московской области
«Егорьевский промышленно - экономический техникум»
РЕФЕРАТ
Тема: «Сущность и содержание гуманистического подхода в образовании»
Подготовил:
преподаватель физической культуры Хаснаш П.П.
Егорьевск 2015
1. Введение.
2. Общедидактические подходы к гуманизации образования.
3. Методы гуманистической педагогики.
4. Современные концепции гуманистического подхода в образовании.
5. Заключение.
Список используемой литературы.
1. Введение.
Одной из современных тенденций развития образования в нашей стране является гуманизация, предполагающая переход к системе сотрудничества, обновление содержания, форм и методов обучения, что должно привести к формированию качественно новых личностных черт субъектов образовательной деятельности. Основу новой идеологии воспитания должна составить гуманизация. Гуманизация - это очеловечивание воспитательных отношений, признание ценности личности, прав на свободу, счастье, социальную защиту человека, развитие его способностей, индивидуальности.
Понятие «гуманизм» в последнее время – одно из наиболее употребляемых не только в научной, но и в публицистической литературе. Однако это не означает, что в настоящее время достигнута абсолютно адекватная трактовка гуманизма как научной категории. И это вполне закономерно, поскольку с изменением и развитием общественных процессов меняются, развиваются, дополнятся те или иные категории, понятия.
Сегодня понятие «гуманизм» тесно связывают с правами человека, с отношением к личности как главной ценности, с созданием условий для ее развития. Однако понимание сущности гуманизма вовсе не однозначно. Прежде всего нельзя отождествлять гуманизм со всепрощением. Наиболее верной трактовкой гуманизма, вероятно, следует признать основополагающий принцип, теоретически сформулированный и блестяще воплощенный в жизнь А. С. Макаренко: «Как можно больше требования к человеку и как можно больше уважения к нему!». В этом определении выражены два существенных признака гуманизма: во – первых, уважение к личности и ее права не могут рассматриваться в отрыве от ответственности, так как подлинная личность начинается с осознания ею своих обязанностей и ответственности перед государством, семьей, другими людьми; во – вторых, предъявление высокого уровня требований к личности служит стимулом ее развития, что должно являться как целью самой личности, так и целью подлинно гуманной системы воспитания.
Гуманизм – это помощь, забота, любовь и хорошие результаты в развитии человека. Ее ядро – гуманистический подход к воспитаннику, помощь в его личностном росте, хотя уделяется внимание и его подготовке к жизни, адаптации и т.п. Развитие и саморазвитие, самореализация, творчество воспитанника, жизнетворчество, субъективность – вот что в основе этой модели образования. В гуманной педагогике любовь к человеку, к ребенку – атрибут профессионализма. Любовь порождает веру в творческие способности и возможности каждого, а терпимость дарует педагогическую мудрость. Гуманизация образования исключает статический, безличностный подход к человеку. Гуманистическая ориентация объединила усилия психологов, философов, педагогов, социологов в их поисках смысла человеческого бытия, самоактуализации, творчества, свободы выбора, целостности, интегративности мышления, управления механизмами собственного развития.
Ведущей характеристикой процесса гуманизации образования, определяющей его сущность, является гуманизм как ценность, норма принцип педагогической деятельности.
Природе гуманизации образования присущи инвариантные характеристики: рефлексивность на полюсе учителя и на полюсе ученика; гуманистический подход к личности школьника; соучастие учителя в формировании у детей определенных норм в отношении к миру, к людям и самому себе; признание ценности конкретного школьника; соотнесенность школьника; соотнесенность деятельности учителя с развитием и становлением ребенка.
2. Общедидактические подходы к гуманизации образования.
Традиционная система обучения, основанная на социоцентрическом подходе, ориентировала учащихся на овладение определенными знаниями, умениями и навыками, т.е. внешне заданными нормативами. При этом качество усвоения знаний определялось преимущественно по тому, что ученик запомнил, воспроизвел, сделал по образцу. Однако известно, что в науке, в гуманитарной особенно, эти нормативы весьма субъективны и поэтому изменчивы.
Сегодня способность к творческой деятельности учащегося не стала критерием его обучения. Учитель строго спросит с ученика за невыученную теорему или стихотворение, но его почему – то не интересует, хотелось ли тому прочитать дополнительный материал по этой теме и сделал ли он это, есть ли своя точка зрения на рассматриваемую проблему и может ли он ее доказать. Часто ученик получает неудовлетворительную оценку только потому, что решил задачу по-своему, «не тем способом», не так, как хотел или показал учитель.
Известно, что творческое мышление нельзя развивать по жестко заданным схемам. Алгоритмы воспроизведения знаний и механизмы творчества существенно различны. Обучать человека – не значит заранее и полностью программировать все его действия и поступки. Развивающий эффект многих концепций обучения незначителен, ибо их создатели многое делают для того, чтобы изменить содержание образования, не учитывая уровня развития тех, кого учат и кто учится, и специфики конкретных условий, в которых работает учитель.
Для российской педагогической действительности последнего времени характерно обращение к теории и практике развивающего обучения. Учителя стремятся использовать ту или иную психолого-педагогическую концепцию, например концепцию содержательных обобщений. При этом забывается, что гуманистический подход к обучению, ставящий во – главу угла развитие личности, не есть какой – то универсальный метод или технология обучения. Это ценностная ориентация, связанная с перестройкой личностных установок учителя. Здесь важно отметить, что общедидактические подходы к образованию должны быть личностно ориентированными. Это верный путь к гуманизации учебно - воспитательной деятельности.
Традиционная механистическая система обучения была, по существу, авторитарной, опиралась на выполнение определенных требований и нормативов, стремилась воздействовать на личность через коллектив, недооценивала свободы личности – этого важного условия самовыражения в учении и развития творчества, игнорировала огромную роль межличностных отношений между учителем и учащимися. Личностно ориентированная педагогика базируется на гуманистической психологии, основателями которой в 60- х гг. нашего века были Р. Мей, А. Маслоу, К. Роджерс. Новое направление выводит на первое место человека, его ценности, его личную свободу, и умение прогнозировать и контролировать свою собственную жизнь. Пафос нового направления состоял в том, что оно устремлено в будущее человека, утверждает, что все зависит от его собственных усилий, собственной активности, опирается на силу разума, а не на сферу иррационального.
Гуманизация образования, несомненно, означает максимально возможную индивидуализацию учебно– воспитательного процесса. Она очень затруднена при фронтальной работе с классом. Обычно в ней участвуют лишь дети, способные проявить вербальную активность, но в невыгодном положении оказываются те, у кого доминирует практический интеллект или преобладает эмоционально–образное мышление. Фронтальные формы обучения не позволяют учителю в полной мере учесть индивидуально – типологические особенности каждого. Понятно, что ученик со слабым типом нервной системы может работать только в своем генетически заданном ритме.
Гуманизация образования предполагает и его дифференциацию. Очевидно, эффективнее всего она может быть реализована в различных типах учебно–воспитательных учреждений. Думается, в непрофилированных школах нормативный минимум по естественнонаучным предметам и дисциплинам математического цикла может быть несколько упрощен. Постоянная ориентация учителей на усвоение усложненного учебного материала приводит лишь к тому, что большинство учащихся, не справляясь с ним, начинают ненавидеть школу и все связанное с ней. А верхняя планка должна быть у всех разной и необязательно рассчитанной на предстоящую интеллектуальную деятельность, в частности на поступление в вуз. Не менее важно развивать у детей социальный, практический интеллект и поощрять их инициативу в этом плане. Должна быть разной эта мерка и с точки зрения предметной специфики, а также достижения определенного творческого уровня.
Гуманистически ориентированный учитель должен обладать безусловным позитивным отношением к ученику, принимать ребенка таким, каков он есть, понимая необходимость коррекции отдельных качеств, но лишь с учетом общего положительного отношения к целостной личности. Ему свойственна открытость, он не ограничивается формальным исполнением своих обязанностей, способен на проявление душевных качеств, искренних эмоций и чувств. Учитель – гуманист способствует становлению в каждом чувства собственного достоинства, эмпатии и самоуважения, стремится обеспечить максимальный психологический комфорт для его полноценного развития. Это человек, облегчающий учение. Само же преподавание в таком случае становиться не просто средством передачи информации, а процессом радостного осмысления.
Общедидактические подходы к образованию должны быть личностно ориентированными. Это верный путь к гуманизации учебно - воспитательной деятельности. Ведущей характеристикой процесса гуманизации образования, определяющей его сущность, является гуманизм как ценность, норма принцип педагогической деятельности.
3. Методы гуманистической педагогики.
Укажем на конкретные приемы и установки гуманистического воспитания:
Воспитание доверием, заботой и уважением;
Воспитание ответственностью;
Воспитание творчеством;
Воспитание через здравомыслие,
Воспитание через обучение этическому исследованию и процедурам принятия нравственных, гражданских, правовых и экологических решений;
Воспитание посредством обучения решению экзистенциальных (жизнесмысловых) проблем, а также методам прояснения, конституирования (установления) и творчества смыслов.
Общее во всех этих методах состоит в том, что педагог побуждает ребенка самому пережить эти чувства и состояния – доверия, ответственности, творчества, жизненных (этических и прочих) дилемм и коллизий, различных смысловых ситуаций. Мы не можем этому научить, психологически и морально ощущая себя «над» ребенком, но должны вместе с ним попытаться пережить эти состояния, обогащая в этом совместном опыте не только его, но и свой внутренний мир.
Сторонники гуманистической концепции воспитания постоянно подчеркивают необходимость того, чтобы ребенок чувствовал себя в атмосфере любви и благожелательности. Он должен ощущать, что окружающие его люди со всеми их требованиями – не враги ему, а, напротив, любящие и заботящиеся о его благополучии люди. Ему не собираются навязывать свое видение жизни, а лишь помогают найти свою дорогу. Однако при этом педагог должен постоянно давать понять воспитаннику, что при всем желании окружающих помочь встать ему на ноги, никто за него самого «ходить» (мыслить, чувствовать, принимать решения, выбирать свой путь) не будет. Старая истина, что образование – двусторонний процесс, не должна предаваться забвению.
О важности работы по формированию интересов и ценностей пишет теоретик и практик гуманистической психологии Маслоу. Он утверждает, что лучшим способом подвигнуть человека к самосовершенствованию, к тому, чтобы стать «лучшей особью», является удовлетворение базовых потребностей человека и его метапотребностей (потребность в правде, красоте, совершенстве, справедливости, порядке и т.д.). Помочь их осознать и сделать внутренними ценностями – задача гуманистической педагогики. Если образование сумеет побудить человека к осознанию и актуализации своих высших нужд, оно тем самым послужит сохранению его психического здоровья, поможет ему уберечься от так называемых «болезней расчеловечивания». Маслоу назвал такие «болезни»: отчужденность, бессмысленность, безразличие, скука, тоска, духовные кризисы, апатия, пораженчество, чувство бесполезности, отказ от жизни, бессилие, утрата свободы воли, цинизм и др. Таким образом, через формирование ценностных ориентиров гуманистическая педагогика пытается вернуть многими утрачиваемый вкус к жизни, остроту переживания – забытое искусство жизни.
Постигая в процессе воспитания ценности конструктивной деятельности (творчество), переживания (доверие) и отношений (ответственность), становящаяся личность начинает «ваять» свою судьбу из высококачественного в гуманистическом отношении «материала», созидать собственную жизнь, начиная с высоких стартовых позиций.
Первые три метода позволяют осуществить воспитание через чувства, вторые три – через разум. Эмоциональная сфера в человеке если не преобладает, то спонтанно (самопроизвольно) стремится быть первой, т.е. идти впереди разума. Она относительно автономна от интеллектуальной и волевой. Это и составляет так называемый парадокс иррациональности человека: наделенный разумом, он часто поступает вопреки его велениям. Привести к согласованности эмоциональную, волевую и интеллектуальную сферы, гармонизировать внешний и внутренний миры человека – значит способствовать его самовоспитанию в духе гуманизма.
4. Современные концепции гуманистического подхода в образовании.
Концепция (в педагогике) – это система взглядов, определяющих понимание явлений и процессов, объединенных фундаментальным замыслом, ведущей идеей. Технология сотрудничества трактуется как идея совместной развивающейся деятельности взрослых и детей, скрепленной взаимопониманием, проникновением в духовный мир друг друга, совместным анализом хода и результатов деятельности. Как система отношений сотрудничество многоаспектно, но важнейшее место в нем занимают отношения «воспитатель-ребенок». Традиционное обучение основано на положении воспитателя в качестве субъектов, а ребенка – объекта педагогического процесса. В концепции сотрудничества это положение заменяется представлениям об учении как о субъекте своей учебной деятельности. Поэтому два субъекта одного процесса должны действовать вместе, быть сотоварищами, партнерами, составлять союз более старшего и опытного с менее опытным (но обладающим преимуществом молодости); ни один из них не должен стоять над другим. Сотрудничество в отношениях «воспитатель-ребенок» реализуется в общей жизнедеятельности школьных коллективов.
Создание современной теории и практики воспитания возможно, как предполагает В. В. Сериков, лишь на путях последовательной реализации личностно – развивающей парадигмы, в соответствии с которой воспитание понимается как создание системы условии (ситуации) развития личностной сферы воспитанников как структуры жизненно – нравственных смыслов и ценностных ориентаций. Сущность воспитания раскрывается в известной степени и через саму этимологию этого слова: « воспитывать - значит не прививать, тем более не навязывать, а воспитывать – выводить изнутри, взращивать, поддерживать то, что заложено в самой природе человеческого существа.
Учёный считает, что в основе современного воспитания лежит гуманистический подход, предписывающий увидеть в другом человеке человека, прочувствовать его индивидуальный мир, осознать его целостность и уникальность.
Уважение к ребенку предполагает и максимальную требовательность к нему. Требования должны быть посильными и понятными для воспитанника, предъявляться в тактичной форме. Принцип единства требовательности и уважения к личности предполагает, чтобы педагог подходил к воспитаннику с оптимистической гипотезой; верил, что из каждого ребенка вырастет хороший человек. Ребенок лишь тогда поддерживает требования педагога – воспитателя, когда доверяет ему, когда в его сознании сформировалась личная положительная позиция доверия к его идеалам. Чтобы создать такую позицию, следует опираться на положительные качества воспитанников, проявлять педагогический оптимизм.
Теория современного воспитания должна обогащаться целым рядом понятий. Это такие понятия, как личностные ценности, личностные смыслы жизни, обучения, мир детства, индивидуально – личностный образ ребенка, жизненный путь личности, личностная зрелость, жизнетворчество, культурные практики ребенка и т. д.
Е. В. Бондаревская объединяет эти понятия, с помощью которых раскрывается сущность гуманистического воспитания: ценности, смыслы, цели, принципы, процесс гуманистического воспитания, личностные структуры сознания, становление субъектности и индивидуальности. Рассмотрев концепций гуманистического подхода в воспитании В. В. Серикова и Е. В. Бондаревской, можно отметить, что абсолютной ценностью в воспитании является воспитанник. Ребенок является и целью, и результатом, и главным критерием оценки качества воспитания, а воспитание в человеческом измерении есть гуманистическое, личностно ориентированное воспитание. Гуманистический подход в воспитании, как отмечают В. В. Сериков и Е. В. Бондаревская, основывается на равноправном взаимодействии педагога и воспитуемого, основанном на признании индивидуальности и ценности каждого человека как личности; признание его прав на свободу, счастье, равенство.
5. Заключение.
Гуманистический подход в образовании предполагает создание благоприятных обстановок для развития личности; равноправном взаимодействии педагога и воспитуемого, основанном на признании индивидуальности и ценности каждого ребенка как личности. Гуманно-личностный подход ставит в центр образовательной системы развитие всей целостной совокупности качеств личности. Мера этого развития провозглашается главным результатом образования, критерием качества работы воспитателя, руководителя, воспитательного учреждения в целом. Побуждая человека к установлению смысла жизни и его осуществлению, гуманистическая педагогика стимулирует в нем здравомыслие и реалистичность – качества, столь необходимые для того, чтобы научиться отличать хорошее от плохого, желательное от нежелательного, достойное от недостойного. Именно разум, как высший дар человека, должен участвовать в принятии решений и поведении личности.
О смысле и значении гуманной педагогики Ш.А. Амонашвили пишет: «Гуманная педагогическая мысль, испокон веков сопровождая человечество, напоминает о непреложности воспитания Души и Сердца, через раскрытие личности человека, его талантов, интеллекта, его неповторимости. Для многих величайших мыслителей человечества, для многих учителей прошлого и сегодняшнего дня гуманное педагогическое мышление стало основой их мировоззрения и творчества. Вот почему эпоха Сердца и Духовности, взаимности и любви, в которую вступает человечество, требует глубокого обновления всего образовательного процесса, основой которого является гуманное педагогическое мышление.
Список используемой литературы
1. А.А. Вербицкий, О.Г. Ларионова. «Личностный и компетентностный подходы в образовании: проблемы интеграции». М.: Логос, 2012.
2. С.Д. Смирнов. «Педагогика и психология высшего образования». М.: Академия, 2001.
3. В.В. Сериков. «Образование и личность». М.: Логос, 1999.
4. И.Н. Андреева. «История образования педагогической мысли за рубежом и в России». М., 2001.
5. Е.Н. Шиянов, И.Б. Котова. «Идея гуманизации образования в контексте отечественных теорий личности». Ростов-на-Дону, 1995.
6. Ш.А. Амонашвили. «Размышления о гуманной педагогике». М., 1996.
Гуманистами сегодня нередко называют тех, кто хочет добра детям, но это неверно. Добра детям хотят многие замечательные люди, но не все из них придерживаются гуманистического подхода. К гуманистам можно отнести Ж.-Ж. Руссо, Н.К. Крупскую, В.А. Сухомлинского. А вот , названный ЮНЕСКО лучшим педагогом ХХ века, с гуманистической идеологией всю свою жизнь воевал. Что жа это за подход - гуманистическая идеология?
В 1988 ЮНЕСКО назвал четырех педагогов, определивших педагогическое мышление в ХХ веке. Это - Джон Дьюи, Георг Кершенштейнер, и .
Гуманистическая идеология в педагогике (гуманистическая педагогика) исходит из следующих посылок:
- В каждом ребенке есть , которому надо только помочь развиться. (Интересно, см.)
- Ребенок рождается изначально свободным. Свобода нам дана, ею владеет каждый ребенок. Изначальная свобода ребенка - абсолютная самоценность, которая не может быть променена на другие, внешние, социальные ценности окружающих. (Здесь интересно сравнить с )
- Ребенка нельзя воспитывать в рамках определённого мировозрения, свое мировоззрение каждый должен выработать сам. (Смотри )
- Недирективность. В воспитании не могут применяться давление, принуждение и манипуляции, превращающие ребенка в послушную марионетку в руках воспитателя.
- Идеал развития - свободная, творческая и , личность с равномерным развитием всех своих сторон.
Гуманистический подход в педагогике выступает против и за свободное воспитание . Гуманистическая педагогика - поле богатейшего практического опыта и источник приложения разработок гуманистической психологии. См.→
Гуманистический подход и свободное воспитание
Течение свободного воспитания подготовило рождение гуманистического подхода, и в настоящее время именно гуманистический подход стал идейной основой свободного воспитания. Однако не все разновидности свободного воспитания укладываются в рамки гуманистического подхода. См.