Показатели роста человека у разных народностей. Какой средний рост у мужчин? О чем говорят средние показатели роста
Когда мы говорим о дворянстве второй половины XVIII века, главная ассоциация, которая возникает, — роскошь. Богатые российские дворяне проматывали состояния на куртизанок и за карточным столом. А крестьянин трудился годы, чтобы оплатить колесо кареты или пуговицу с кафтана своего господина, которого он никогда не увидит. Так ли это было на самом деле?
Давайте представим ситуацию, в которой оказался дворянин второй половины XVIII века. В 1754 году открывается первый банк, который дает деньги. В 1769 году у государства появляется возможность делать внешние займы. В России становится больше денег, они тратятся с большей легкостью. Возникает благоприятная экономическая ситуация: есть много привозного товара, и есть деньги, чтобы его покупать. Государство активно внедряет такой институт, как дворянская опека: если ты промотался, имение уходит под опеку, пока ты поправляешь свое финансовое положение, а потом возвращается. Стоит ли обвинять дворян в том, что они стали роскошествовать? Есть возможность — почему нет? Что пыталось предпринять государство, чтобы показать дворянам, как правильно тратить деньги? Новым явлением в культур-ной истории России стали «Труды Вольного экономического общества». В этом журнале ставились важные задачи и предлагались соответствующие решения. Кто эти задачи формулировал? По всей вероятности, отношение к этому имела сама Екатерина II. Люди из ее ближайшего окружения это финансировали. Задача была сформулирована так: «Сделать учреждение для прожитка имеющему от 3 до 12 тысяч рублей доходов с обстоятельным описанием всех тех подробностей, какие к содержанию дома, услужению и управлению касаются на Петербург и Москву, поставляя все на прожиток этого человека». Говоря современным языком, нужно было придумать схему, в которой были бы расписаны все расходы человека. Что значат эти деньги? Например, подушная подать Подушная подать — основной прямой налог в России в XVIII-XIX веках. Введен Петром I в 1724 году взамен подворного обложения. Подушной податью облагалось все мужское население податных сословий. в то время была 70 копеек. Средняя величина оброка Оброк — одна из повинностей зависимых крестьян, заключавшаяся в выплате дани помещику продуктами или деньгами. — три-четыре рубля. Александр Романович Воронцов, еще не будучи канцлером Российской империи, в 1776 году потратил на себя около 20 тысяч рублей. Это огромные деньги.
Вольное экономическое общество рекомендовало тратить деньги так, чтобы было видно, что человек живет хорошо. Весь расход был поставлен на вид. Нужно было показать дворянам, что можно вести достойный образ жизни, но при этом не надо тратить на это больше, чем это стоит. Например, можно не покупать плохое вино, но разбавлять хорошее. И не нужно ставить на стол то, качество которого не оценят. Вести учет муки довольно сложно, поэтому хлеб лучше не печь дома, а покупать. Также они писали, что не нужно строить дома, а лучше снимать. Строительство домов действительно разоряло дворян. Это безумное количество денег, которые никогда не возвращались. А съем дома был значительно дешевле, причем условия были отличными, не то что сейчас.
Очень четко разделялись женские и мужские расходы. Например, женщине полагалось тратить больше денег на благотворительность, мужчине меньше. Карточные деньги были и у тех, и у других. Но женщине не полагалось иметь какие-либо расходы, кроме прописанных. Четко определялось, что она имеет право потратить 500 рублей в год на булавки, карточную игру и косметику, например. А мужчина — 500 рублей на карточную игру, подарки и на другие расходы, которые он может не афишировать. При этом карета женщины должна была стоить дороже, чем карета мужчины. Это статусная вещь.
Соответствовало ли это тому, как дворяне жили? На что они тратили деньги? И как узнать, на что именно они тратили? В какой-то момент дворяне начали вести приходно-расходные книги, в которых записывали точные даты, когда получили деньги и когда потратили. Почему они начали это делать? Я думаю, это связано с усложнением экономической реальности. Необходимость записывать, куда ты тратишь деньги и откуда они поступают, появляется, когда у тебя больше чем один источник дохода. И расходов больше, чем два-три стандартных. Когда я просматривала приходно-расходные тетради Александра Романовича Воронцова, я обратила внимание на его чернила. Они были с легкими блестками. Это наверняка были дорогие чернила. И тем не менее он потратил деньги на то, чтобы именно этими чернилами заполнять свой финансовый документ. Что мы там найдем? Того, что можно было бы условно назвать «золото-бриллианты», там нет. Есть траты на дом, есть траты на милостыню. Например, когда Александр Воронцов делал благотворительные взносы для церкви, он писал квитанции. Однажды он даже заплатил долг по благотворительному взносу, так и было записано: «А еще 15 рублей за прошлый год долгу», — хотя благотворительность, по идее, дело добровольное, платишь, когда хочешь.
Сами дворяне отмечали, что очень сильно их вводили в траты путешествия, образование. Когда умирал отец Воронцова, Роман Илларионович, и стало понятно, что у него достаточно большой долг, сыновья писали ему: «Мы знаем, что эти долги появились из-за того, что мы получали образование в Европе». Так ли это? Сложно сказать. Если перевести, сколько, например, Александр Романович потратил во Франции, то выяснится, что это не более 5 тысяч рублей в год. Это не такие большие деньги. И тем не менее считалось, что это, в том числе, привело его отца к разорению. Безусловно, тратились на строи-тельство. Как только вставал вопрос о строительстве, все писали, что это очень дорого, но это статусная вещь, это важно.
Каким образом учитывали свои финансы женщины? Рассмотрим для примера двух женщин, чьи приходно-расходные книги сохранились. Так получилось, что потом их судьба пересеклась. Первая — это Екатерина Алексеевна Воронцова, которая вела свою книгу в 1782 году, незадолго до своей смерти и почти сразу после рождения сына Михаила. Вторая женщина не менее известная. Это Александра Васильевна Браницкая, которая вела книгу в 1796 году. Она тоже была молодой мамой, и впоследствии дети этих дворянок стали мужем и женой.
Чуть ли не 10 % денег, которые получает Екатерина Алексеевна Воронцова, она тратит на подарки свекру, близкой родне, дальней родне. Значительную часть денег она тратит на покупки сыну, который только что родился. Это удивительно, потому что, по идее, все это она должна была получать из деревни. Но тем не менее она покупает свивальники, ленты, колыбельку, погремушки, она чинит погремушки. Незначительные траты у нее идут на чисто женские потребности, например на косметику — это меньше одного процента от общей суммы. Деньги она получает в первую очередь от мужа. Мы не видим денег, которые пришли из ее вотчины.
А Александра Васильевна Браницкая спустя 10 лет ведет значительно более активную экономическую деятельность. Часть платежей, достаточно крупных, по 120 тысяч (а это большая сумма), связана с оплатой кредита. Часть денег выплачивается по залогу за бриллианты. Она достаточно активно кредитует сама, например Державина. Она посылает солидные подарки важным персонам. Например, двести бутылочек жизненной эссенции тому же Державину.
То есть две молодые мамы в приблизительно одном временном периоде ведут себя абсолютно по-разному. Одна ведет патриархальный, домашний образ жизни, а вторая достаточно активно участвует и в экономической, и, судя по всему, в социальной жизни страны (статус позволял ей это делать).
Приходно-расходные книги отражают особенность дворянского менталитета той эпохи, причем в первую очередь элитарного, потому что у провинциальных дворян в таком количестве эти книги не сохранились. Эти книги вступают в явное противоречие с системами нормированных трат, которые выдвигало Вольное экономическое общество. Фактически этот источник отражает, что рекомендации общества вступали в противоречие с привычками дворян. Те предпочитали тратить деньги на подарки, пить спиртные напитки и строить то жилье, которым мы теперь восхищаемся. Именно благодаря этому формируется наше представление о роскоши, но это же и разоряло дворян, вгоняло их в долги — и как раз о долгах мы дальше с вами и будем разговаривать.
Расшифровка
Речь пойдет о подушной подати. Почему это важно? Подушная подать, прямой налог, введенный Петром I для содержания армии в мирное время, была одной из важнейших финансовых артерий в нашем государстве, которая очень долго формировала половину бюджета.
Про налоги мы знаем три ключевые цифры: сколько нужно собрать, сколько фактически собрано, а далее путем нехитрой арифметической операции мы получаем сумму налогов, которые не собраны. На данный момент в историографии существует две точки зрения: первая — что недоимки были большими, вторая — что маленькими. Я могу ответственно заявить: и те и другие правы. И те и другие цифры реально существуют. Если мы говорим о больших недоимках, о том, что налоги платились плохо, мы берем это из отчетов, которые были в правительстве; если о том, что недоимки маленькие, то мы обращаемся к тем документам, которые остались в провинциях и губерниях. Что стоит за этими цифрами?
В России не было централизованного бюджета, деньги никуда не свозились.
В год собиралось около 4 миллионов рублей. В одну бочку по закону нельзя было класть более 57 килограммов — то есть 2 тысяч рублей серебряными монетами. А было много и медной монеты, которая еще больше по объему и весу. То есть 4 миллиона рублей — это минимум 2 тысячи бочек. В России не было помещений, куда можно было эти 2 тысячи бочек поместить, — бюджета единого не было.
Петр I решил, что свозить деньги в одно место бессмысленно: их все равно не довезут. Кроме того, телеги — это расходы; чтобы бочки купить, тоже нужны деньги; чтобы связать мешки, нужны веревки. И он сказал: «Развозить будем с мест». То есть распределять деньги сразу на местах, не свозя их в центр. А что было в центре? В центре были только отчеты. Местные отчеты пишут местные чиновники, итоговые отчеты — центральные чиновники. И вот в конце почти каждого итогового отчета стоит изумительная фраза: «А сколько подлинно в доимке То есть сколько денег недостает. , того познать не можно». То есть отчеты составлялись, цифры писались, на их основе принимались решения, но сами чиновники признавались: точных данных мы не знаем.
Яков Петрович Шаховской в 1762 году в отчете по сбору подушной подати за 30 лет написал: «Миллионы казны в неизвестности находятся». Обратите внимание: не разворованы, не потрачены, а просто неизвестно где находятся. Потому что деньги развозятся из провинции. Что значит написать отчет в провинции? Давайте представим камору офицеров при подушном сборе.
В Московской губернии эта камора была в подвальном помещении в здании Берг-коллегии, и они в своем отчете в те же 1760-е годы писали: «У нас одна камора. В ней три ларца, чтобы хранить деньги, и еще 30 сундуков, в которых лежат документы. Нам негде хранить эти документы. Даже днем мы считаем деньги при свечах». И если бы пришел запрос, то чтобы эти 30 сундуков разобрать, физически нужно было бы много времени. Это значит, что велика опасность просчета.
Представьте, что такое медные деньги. Если мы привезли, условно говоря, 10 рублей медью — это минимум 20, 30 монет. Их нужно пересчитать, проверить, фальшивые или нет. При свече. Там, где только один стол и вся комната заставлена. Если писец сидит, то офицеру при подушном сборе уже нет места. И они пишут в центр: «Дайте нам, пожалуйста, место гауптвахты у Ивановской колокольни». Им тогда отказали, но суть не в том. Суть в том, что они три года не могли найти себе места и писали правительству, что если будут недоимки, то штрафовать их бессмысленно, потому что они просто не могут физически все правильно посчитать.
В таких условиях писались отчеты. Все нужно пересчитать, записать в огромные книги. К тому же чиновники на местах были малограмотные. Чиновники центрального правительства понимают, что отчеты неверны, а половина вообще не успела дойти. Так появляется сложная двойная бухгалтерия. Архангелогородская канцелярия не присылала свои отчеты на протяжении 20 лет. Я до сих пор не могу найти цифр, сколько там было уплачено налогов, — ни в одном архиве их нет. Из-за того что отчет не дошел или дошел не в полном объеме, наверху у нас получаются огромные недоимки, а внизу-то все собрано. Более того, развезено по местам и потрачено.
Если разобрать все эти документы, я могу точно сказать, что подушная подать платилась в России хорошо. Средний уровень недоимок по России составлял 5-6 %. Это мало. Почему я говорю, что 5-6% — это хороший уровень собираемости? Потому что чуть раньше в Пруссии пытались ввести такой же налог — и они отказались от этой идеи в течение пяти лет, потому что у них просто не получалось собрать больше 60 %. Россия в сложных условиях отсутствия инфраструктуры, отсутствия достаточного бюрократического аппарата, отсутствия дорог, помещений для сбора и хранения денег и отчетов смогла добиться того, чтобы налоги платились хорошо и подать собиралась хорошо.
Как собирали подушную подать? Действительно ли фискальное насилие играло большую роль? Интересно, что в законах государство не предполагало, что ему придется заставлять людей платить. Было прописано, что крестьяне должны сами собрать подушную подать, сами привезти ее в ближайший административный центр, сами сдать, получить бумагу и уехать. Важно отметить, что в большинстве случаев крестьянин действительно приезжал сам.
А если недоимка возникла, то есть крестьянин не приехал? Государство считало, что платить должен каждый. Оно готово было выбивать и 30 копеек недоимки. Какие были меры фискального принуждения? Первое, что приходит в голову абсолютно любому человеку, кто знаком с российскими учебниками, — правёж. Это такой метод взыскания долга, когда крестьян ставили босыми ногами на снег (часто это было осенью, зимой, потому что в это время заканчивался фискальный год) и совершали над ними насильственные действия, били палками. Это яркий образ, который легко укладывается в логику больших недоимок. На самом деле меры были довольно разнообразными.
Первая — это посылка команды. Важно понимать, что команда могла набираться только из отставных военных, а отставные военные в то время здоровыми людьми не могли быть по определению. То есть это было фактически сборище инвалидов: 5-10 человек, из них один глух, другой страдает падучей, третий не может ходить, четвертый слеп, пятый не читает, шестой не является. Что они должны были сделать? Они должны были привезти бумагу, в которой сообщалось: «Уплатите подушную подать». Конечно, они могли попробовать побить неплательщиков, но могли и их побить или выгнать. Обычно это было просто напоминание о платеже.
Если недоимка не уплачивалась, что было дальше, какие меры? Можно было посадить помещичьих крестьян под караул, под арест, пока не выплатят недоимку. Эта мера применялась достаточно часто, и чиновники, отчитываясь, писали, что «все недоимщики под караулом сидят». Могли посадить помещика. Об этом реже говорят, но в 30-е годы помещики, чьи крестьяне не платили, оказывались под караулом подчас рядом со своими крестьянами. Более того, помещики могли там умереть — и тогда под караулом оказывались их малолетние дети, например.
Является ли посылка таких команд фискальным насилием и что фактически значит приход команды? Прежде всего, они могут набезобразничать; а еще по закону община должна была их кормить. А если пришла команда из пяти человек? Каждого накорми. Хорошо, если одним днем отделается. А если на постое будут стоять? Тут получается уже не физическое, а экономическое принуждение. Проще заплатить в срок. Тем более если он повезет деньги сам: он повезет рыбу в подарок и будет с чиновником в хороших отношениях.
Раз мы говорим, что налоги собирались хорошо, то было что-то, что обеспечивало хорошую собираемость налогов. В нашем сознании образ России легко ассоциируется с фискальным насилием, но было ли оно серьезным — вопрос спорный.
Расшифровка
Просидев в архиве почти полгода, я поняла, что в России со второй четверти и до конца XVIII века налоги собирались хорошо. Но как они тратились?
Чтобы стало понятно, что значит потратить деньги, собранные с помощью подушной подати, приведу пример, в котором есть несколько институций: это Волоколамская провинциальная канцелярия, которая подчиняется Московской губернской канцелярии, Московская губернская канцелярия, которая, в свою очередь, подчиняется Кригскомиссариату в Петербурге, и Московский карабинерный полк, который приписан к Волоколамской провинциальной канцелярии.
Подушные деньги, которые собирались в Волоколамске, должны были отправляться на содержание Московского карабинерного полка. И вот провинциальная канцелярия пишет в Московскую: «Мы не знаем, где находится этот полк. Он должен был прийти, но не пришел. У нас лежат 20 тысяч. Куда нам их отправить?» А по закону они должны отправлять подушные деньги сразу после сбора. И они, не зная, что делать, отправили их просто в вышестоящую инстанцию, в Кригскомиссариат. Получили квитанцию. Московская губернская канцелярия спустя какое-то время им пишет: «А почему вы отправили деньги в Кригскомиссариат? Вы должны были спросить нас и дождаться ответа». Но если бы они стали дожидаться ответа, они были бы оштрафованы за то, что деньги у них лежат.
Через некоторое время выясняется, что Кригскомиссариат денег не получил: в это время поблизости находился князь Хованский со своими собственными интересами. Ему потребовались деньги, поэтому он взял 20 тысяч из Волоколамска, дав квитанцию, что потом вернет их в Кригскомиссариат. А с Волоколамской канцелярии, которая деньги собрала, отдала, получила квитанцию, требуют еще 20 тысяч рублей, которые она заплатить не может.
Что мы видим в этом примере? Во-первых, непонятно, куда отправлять деньги. Изначальная идея Петра была в том, чтобы деньги отправлялись сразу в полки и нигде не задерживались. Однако когда он придумал эту систему, полки размещались в провинции. Позже, поскольку население было не согласно, что армия будет жить у них в деревнях, полки вывели из провинций. Но прикрепление осталось. В результате провинциальная канцелярия разыскивает полк, которому должна отправить деньги. Во-вторых, на этом примере мы видим, что если нужны были средства на какие-то дополни-тельные нужды, то из подушных денег могли их взять. При этом механизм их возврата и отчета о том, что взяли, не был разработан.
Подать собиралась два раза в год. Деньги в мешках и бочках везлись из одного места в другое. В апреле заканчивался сбор за первую половину, и с апреля по России начинали развозить бочки, мешки. Одна телега, вторая телега. Даже если подушные деньги воровали (кстати, не очень часто), их в течение месяца находили — бочку денег надо где-то спрятать, что довольно сложно. Какая-то часть была потрачена, но в большей степени они возвращались обратно. Это была система сбора, разработанная и прописанная в законах вплоть до того, кто именно запаковывает мешок. Но дальнейшую систему государство не смогло разработать. После введения подушной подати Петр Первый очень быстро умер, и система начала функционировать без идейного вдохновителя.
Провинциальная канцелярия должна была отправить деньги в полки, причем не в один, а в несколько. Полк приписывался изначально к провинции, но целый полк в провинции разместить нельзя. Там размещалось несколько полков по частям. Одна провинциальная канцелярия должна была отвезти деньги в несколько полков, в Москву, в Питер, отдать запросные деньги Запросные деньги — деньги, которые собирались с населения сверх регулярных налогов. , если таковые возникали, и все это проходило на местном уровне. С чего решили, что местные провинциальные чиновники могли с этим справиться? Во второй половине XVIII века к тому же меняются деньги. Есть медные, есть серебряные и есть новые бумажные деньги — ассигнации. Что с ними делать, как хранить? Неоднократно офицеры при подушном сборе писали, что ассигнации плохо хранятся — они не хотели их везти, это было неудобно, хотя и сокращало, безусловно, объемы перевозок. Получается, есть три вида денег, которые нужно каким-то образом учитывать. Был курс медных денег по отношению к серебряным один, по отношению к ассигнациям — другой. То есть итоговую сумму собранных и потраченных денег подсчитать было сложно.
Вы не управляете Россией с ее безумными деньгами, но если я вас спрошу, помните ли вы точно, куда потратили деньги четыре дня назад? Если у вас были наличные, вы скажете одним образом, а если дебетовая карта — другим. И не всегда вообще сможете сказать, как именно вы эти деньги потратили. То же было и с государством: до той поры, пока не появился единый бюджет, оно просто не знало, куда тратило деньги.
Эти модели фискального поведения мы встречаем в XVIII веке. Так что, возможно, мы вообще родом оттуда, в том числе и с нашим пониманием, и с нашим отношением к налогам, к тому, что мы платим государству.
Театральность как специфическое понимание окружающей реальности в разные эпохи и в разных странах проявляет себя в многочисленных явлениях повседневной жизни общества. В те или иные исторические периоды можно говорить о повышении роли сценических эффектов и театральной выразительности в публичных высказываниях и действиях.
Театральность может пониматься и как создание определенного идеологического канона поведения, и как социокультурный тренд, так или иначе влияющий на сознание современников.
Русский быт начала XIX века под воздействием общеевропейских романтических тенденций постепенно стал обретать определенный праздничный характер, сильно отличавшийся от реального бытового поведения. Французский язык, танцы, система «приличного жеста» настолько были удалены от повседневных практических реалий, что их освоение требовало занятий со специальными учителями.
Вероятно, именно это стремление к жизни «напоказ» вызвало несколько позднее противоположное ему требование «верности себе», жизненности и правдоподобия, которое станет идейной основой возникновения русского реалистического искусства.
Интересным показателем театрализованности повседневной жизни начала XIX века является то, что широко распространенные в дворянском быту любительские спектакли и домашние постановки (наследники крепостного театра прошлого столетия) воспринимались как уход из мира условной и неискренней жизни придворного общества, «света», в пространство подлинных чувств и искренности.
Именно это движение от нормативности поведения к воссозданию руссоистского «естественного человека» стало основным идейным течением эпохи. Сентиментальный герой, облекаемый в образ добродетельного дикаря, становится жертвой социальных или религиозных предрассудков, или трансформируется в образ девушки, чьи естественные чувства любви и свободы подвергаются насилию со стороны лицемерной морали и деспотизма.
С точки зрения особого понимания театральности, в начале XIX века логично особое увлечение такими публичными мероприятиями, как маскарады, балы, кукольные спектакли. Российская империя активно участвует в европейских межгосударственных конфликтах, потому военная карьера определила биографии целого поколения молодых людей (обстоятельство, существенно повлиявшее на возникновение декабристов).
Формируется такой тип личности, который под влиянием «случая», знака судьбы может миновать средние ступени общественной иерархии, перескочив снизу непосредственно на вершину. Уверенность в подобном развитии событий была связана с воочию увиденной биографией Наполеона, сумевшего срежиссировать определенный жизненный сценарий и эффектно ему следовать, заставляя весь мир трепетать.
В сознании офицеров образ Бонапарта под Тулоном или на Аркольском мосту прочно ассоциировался с возможностью геройски прославиться: многие, как князь Андрей в «Войне и мире», искали «свой Тулон».
Если в прошлом XVIII столетии импульсы историческому развитию придавали честолюбивые авантюристы, то теперь незаурядная личность стремится оставить свой след в анналах истории.
На протяжении периода рубежа XVIII-XIX вв.еков быстро меняется вся картина театральной жизни. Резко увеличивается количество театральных трупп, расширяется состав актеров. Интенсивно растет сеть театральных предприятий в провинции - не только благодаря организации театров на государственные средства, но и за счет нарастающей частной инициативы.
В губернских городах создаются театры на паевых началах, возникают антрепризы, переходят на коммерческие рельсы многие крепостные театры, существовавшие прежде в качестве домашних трупп помещиков-театралов. Большинство театров переезжают с места на место в поисках сборов, захватывая в своих скитаниях все более широкую территорию и круг зрителей.
Профессиональная сцена начинает остро нуждаться в обученных актерах, потому ищет молодые дарования из трупп любительских театров, поглощая целые крепостные коллективы, что открывает двери для отдельных талантливых самоучек.
Так формируются и столичные императорские труппы в Москве и Петербурге, на основе которых создаются в 1824 году Малый, а в 1832 - Александринский театры - крупнейшие драматические коллективы, в труппу которых входили наиболее значительные актерские таланты.
В первые годы XIX столетия театр в гораздо большей степени, чем 10−20 лет назад, привлекает к себе общественное внимание. Судьбы русского сценического искусства, его современное состояние и его будущее становятся постоянной темой разговоров в литературных кругах и в образованном обществе, где пробуждается острый интерес к успехам национальной культуры.
Большинство журналов, выходящих в 1800-е годы, помещают на своих страницах статьи, отражающие состояние современного русского театра. В Санкт-Петербурге в 1808 году начинает выходить первый русский театральный журнал на русском языке - «Драматический вестник», а уже через несколько лет количество изданий, посвященных проблемам сцены, насчитывалось несколько десятков.
Говоря о театрализованном духе эпохи, нельзя не отметить наличие сценической эффектности в публичных выступлениях российского императора Николая I. Французский писатель Астольф де Кюстин, посещавший Россию в 1839 году, замечал, что «император вечно позирует и потому никогда не бывает естественен, даже тогда, когда кажется искренним… Масок у него много, но нет живого лица, и, когда под ними ищешь человека, всегда находишь только императора».
В этом описании русского монарха многое взято из типичных романтических характеристик, когда реальный исторический персонаж в субъективном восприятии современников может обернуться и гофмановским Песочным человеком, и гротескным гоголевским чиновником.
Провозглашаемая официально государственная идеология - практически гегелевская триада самодержавие-православие-народность - на практическом уровне реального воплощения превратилась в пышную театральную декорацию со своими действующими лицами и нормативами поведения.
Чрезвычайную популярность получили такие массовые развлекательные мероприятия, как балы и маскарады. Часто главным трендом таких придворных событий становился элемент переодевания в стилизованные русские народные костюмы.
Например, Николай издал приказ для польских аристократок появляться перед императрицей в русских сарафанах. Разумеется, тут не шла речь о каком-либо подобии историзма или правдоподобия: история прочно вошла в организм государственной идеологии. Заимствованные из музеев редкие элементы костюма, пуговицы или пряжки, служили скорее роскошным аксессуаром, удачно дополняющим эффектный публичный образ.
Основным элементом бала как социально-культурного развлечения эпохи были танцы. Вся композиция вечера строилась на основе чередования разных видов танцев, задавая тон беседы и давая повод для поверхностных светских разговоров, когда, по меткому замечания Пушкина, «верней нет места для признаний».
Танцы превратились в неотъемлемый элемент обучения дворянских детей, которые начинали посещать танцевальные вечера уже с 5−6 лет. Бал в целом представлял собой некоторое праздничное целое, подчиненное движению от строгой формы торжественного балета к разнообразным видам хореографической игры.
Стремление к переодеваниям, свойственное маскарадам, с этической и религиозной точки зрения отнюдь не относилось к времяпрепровождению, одобряемому нормами высокой морали. Маскарадный, как и карнавальный «материально-телесный низ», лежащий в основе этого публичного действа, традиционное ряжение приобрело закрытый, даже запретный характер развлечения для привилегированных слоев общества.
Эпоха дворцовых переворотов XVIII века породила уникальный тип исторического героя-травести, когда претендентка на престол, совершая государственный переворот, переодевалась в мужской гвардейский мундир и по-мужски садилась на лошадь.
Здесь ряжение принимало символический характер: представительница слабого пола превращалась в императора (к примеру, некоторые использовали применительно к Елизавете Петровне в разных ситуациях именования то в мужском, то в женском роде).
Заключительный штрих в театрализованном парадном духе российской действительности начала XIX века - обстоятельства смерти императора Николая I: ходили слухи, что он отравился. Так, продолжилась своеобразная мистическая традиция, связанная с кончиной правителя: убийство Павла I, старец Федор Кузьмич как отрешившийся от мира Александр I. Несмотря на официальное опровержение, внезапная смерть Николая вызвала целую волну предположений и мистических догадок.
Кто-то считал, что он покончил с собой из-за неудач Крымской войны, другие были уверены в том, что императора отравил его личный врач Мандт, который, будучи уже в России, выдумал особый способ лечения, названный им атомистическим. Чудодейственная методика не была признана официальной наукой и создала своему изобретателю только репутацию шарлатана.
Миф о коварном отравлении Николая был подхвачен авторитетным изданием Герцена «Колокол». В целом, император остался верен своей роли до самой смерти. Он умер на простом солдатском тюфяке на железной кровати под старым военным плащом. Прощаясь с императрицей, он попросил одеть его в военный мундир, а внуку будто бы сказал: «Учись умирать!».
- 18.31 КбПовседневная жизнь дворян в начале и первой половине XIX века была очень разной. Жители городов и промышленно развитых районов страны могли говорить о серьезных и заметных переменах. Жизнь глухой провинции, деревни в особенности, шла в основном по-старому. Многое зависело от сословного и имущественного положения людей, места их жительства, вероисповедания, привычек и традиций.
В первой половине XIX века тема богатства дворян оказалась тесно связанной с темой их разорения. Долги столичного дворянства достигли астрономических цифр. Одной из причин было укоренившееся со времен Екатерины II представление: истинно дворянское поведение предполагает готовность жить не по средствам. Стремление «с расходом свести доход» стало характерным лишь в середине 30-х гг. Но и тогда многие вспоминали с грустью о веселых былых временах.
Долги дворянства росли и по другой причине. Оно испытывало сильную потребность в свободных деньгах. Доходы помещиков складывались в основном из продуктов крестьянского труда. Столичная же жизнь требовала звонкой монеты. Продавать сельскохозяйственную продукцию помещики в массе своей не умели, а часто просто стыдились заниматься этим. Гораздо проще было обратиться в банк или к заимодавцу, чтобы взять в долг или заложить имение. Предполагалось, что за полученные деньги дворянин приобретет, новые поместья или увеличит доходность старых. Однако, как правило, деньги уходили на постройку домов, балы, дорогие наряды. Владея частной собственностью, представители данного сословия, «праздного класса» могли себе позволить достойный их состояния досуг, причем с демонстрацией своего высокого положения в социальной иерархии и «демонстративным поведением». Для дворянина практически все время, свободное от служебных дел, превращалось в досуг. Имея такой неограниченный досуг, первое сословие располагало наиболее благоприятными условиями для трансформации и пересмотра не только всех прежних его форм, но и радикального изменения соотношения между государственной и частной жизнью в пользу последней. Досуг с XVIII века приобретал статус, которого ранее никогда не имел. Этот процесс шел параллельно с утверждением светского характера всей культуры и постепенного вытеснения (но не уничтожения) сакральных ценностей мирскими. Досуг приобретал все большую очевидную ценность для дворянина по мере утверждения светской культуры. Основные формы этого досуга были изначально в XVIII веке заимствованы, а затем в XIХ веке переведены на язык собственной отечественной культуры. Заимствование западноевропейских форм досуга первоначально происходило под давлением государственных указов и в противовес национальным традициям. Дворянин являлся проводником этой культуры и актером, лицедеем этого театра. Свой досуг, будь то праздник, бал, появление в театре или картежный поединок, он проигрывал как актер на сцене, на виду у всего общества. Не случайно в XVIII веке интерес к театру был огромным, театральное искусство доминировало над всеми остальными, включало в себя их и даже подчиняло. Но главным была театрализация всей жизни дворянина. Она проявлялась в частной жизни напоказ, в публичности досуга, в котором сознательно демонстрировался костюм, манеры, поведение, важные умения и способности. Вся эта демонстрация носила зрелищный характер, как в театре, который стал лидером досуга и образцом для сценичности поведения дворянина, для его игры в реальной жизни. В данном исследовании были выявлены факторы большой популярности светского досуга в Москве. Благодаря сохранению в сознании московского дворянства не только православных, но и языческих корней восприятие западных форм досуга проходило здесь гораздо быстрее. Этому процессу также способствовала известная «бытовая свобода» московского дворянства.
Петровская эпоха ознаменовалась новыми традициями зрелищ. Важнейшим новшеством были фейерверки, которые имели общественно- политический характер. Маскарады проводились либо в форме костюмированных шествий, либо в виде демонстрации карнавальных костюмов в публичном месте. Театральные представления прославляли царя и его победы, поэтому стали частью официальной жизни и позволили познакомить избранную публику с переводными пьесами и западноевропейским сценическим искусством. При Елизавете Петровне фейерверки распространили на дворцы вельмож, маскарады превратили в костюмированный бал, в котором наметились некоторые робкие тенденции в его эволюции к развлекательной культуре. На первом месте в театральных вкусах высшей аристократии стояло зрелищное и музыкальное оперное искусство. В эпоху правления Екатерины II государственные официальные торжества с фейерверками и маскарадами сменялись частными иллюминациями в дворянских усадьбах. Расцвет городских и усадебных театров в период правления Екатерины II был обусловлен художественной эстетикой Просвещения и ростом самосознания русского дворянства. При всем разнообразии жанров первенство оставалось за комедией. В первой половине XIX века фейерверки стали зрелищем «малых форм», достоянием дворянских усадеб.
Фейерверки, театральные представления, бальные танцы несли в себе печать тех художественных стилей, которые существовали в данный период развития бытовой культуры. От красочных барочных фейерверков, зрелищных пантомимных театральных постановок, от медленных и монотонных танцев в пышных нарядах постепенно перешли к строгим архитектурным формам фейерверков, к классическим балетам с естественными танцами, античной драматургии, быстрым летающим вальсам. Но в первой половине античная классика оказалась исчерпанной и уступила место сначала романтизму, а затем национальному стилю в бытовой культуре и мироощущении. Это отразилось и на развитии музыки, театра, танцевальной и зрелищной культуры.
Наряду с публичными маскарадами, которые сохраняли сословные перегородки, пышным цветом расцвели и частные, где все участники были хорошо знакомы, и интрига инкогнито ушла в прошлое. Большое значение в театральной жизни московского дворянства сыграла война 1812 года. Дворяне приветствовали народные дивертисменты, водевили и развитие национальной оперы. Балетное искусство стало модой высшей аристократии, но во вкусах зрителя постепенно одержал победу интерес к русскому драматическому искусству.
Появились зачатки домашнего музицирования и песенного искусства, которое существовало главным образом в виде лирического канта и бытовой «книжной песни». «Царство женщин» на русском престоле усиливало роль женщин в танцевальной культуре, и они постепенно становились хозяйками бала. Расцвет итальянской оперы и нарастание танцевальной культуры способствовали развитию вокального и песенного искусства в дворянских домах московской знати. Правление Екатерины II стало временем расцвета частных балов и общественных балов в Дворянском собрании, которые стали важной частью самоидентификации московского дворянства. На смену салонности и церемонности постепенно пришла естественность и раскованность танцевальной культуры. Московское общество охватило музыкальное любительство игры на фортепиано и вокала. Достижениями данного периода были крепостные, уникальные роговые оркестры, активная концертная деятельность, распространение песенной культуры. Эпоха Александра I и Николая I характеризовались внесением развлекательного элемента в бальную культуру. Новые танцы несли в себе мощное гендерное начало, раскрепощенную атмосферу и общую эмансипацию бальной культуры. Важнейшими факторами развития исполнительской культуры стал расцвет салонов и распространение нотных альбомов. Дворянство стало основным контингентом среди слушателей концертов. Среди московских дворян появлялись настоящие ценители, знатоки музыки и даже композиторы. Музыка стала образом жизни московского дворянина.
В первой половине столетия дворянские дети получали домашнее образование. Обычно оно состояло в изучении двух-трех иностранных языков и начальном освоении основных наук. Учителями чаще всего нанимали иностранцев, которые у себя на родине служили кучерами, барабанщиками, актерами, парикмахерами.
Домашнему воспитанию противопоставляли частные пансионы и государственные училища. Большинство русских дворян по традиции готовили своих детей к военному поприщу. С 7-8 лет дети зачислялись в военные училища, а по их окончании поступали в высшие кадетские корпуса в Петербурге. Правительство считало уклонение от службы предосудительным. К тому же служба являлась составляющей дворянской чести, была связана с понятием патриотизма.
Жилье среднего дворянина в городе украсилось в начале XIX века персидскими коврами, картинами, зеркалами в позолоченных рамах, дорогой мебелью из красного дерева. В летнее время дворяне, сохранившие поместья, покидали душные города. Деревенские помещичьи дома были однотипны и представляли собой деревянную постройку с тремя- четырьмя колоннами у парадного крыльца и треугольником фронтона над ними. Зимой, обычно перед Рождеством, помещики возвращались в город. Обозы в 15-20 подвод отправлялись в города заранее и везли припасы: гусей, кур, свиные окорока, вяленую рыбу, солонину, муку, крупу, масло.
Первая половина XIX века - время поисков «европейских» альтернатив дедовским нравам. Не всегда они были успешными. Переплетение «европеизма» и привычных представлений придавало дворянскому быту черты яркого своеобразия и привлекательности.
В ХIХ веке развитие мужской моды стало определять культурно-эстетическое явление дендизма. Основой ее был фрак с хорошим сукном, умелым кроем и безупречным пошивом, который дополняли белоснежное белье, жилет, шейный платок, сюртук, панталоны, цилиндр и перчатки. Русские денди подчеркивали материальный достаток, увлекались модными аксессуарами, не могли отучиться от пристрастия к бриллиантам, мехам. Женская мода конца XVIII - начала XIX века ознаменовалась взлетом античной моды. Одетая в легкие туники и развевающиеся шали, «античная богиня» того времени своим костюмом резко обозначила роль женщины в жизни и обществе. На смену воздушному и хрупкому облику романтической дворянки пушкинского времени пришла светская львица, костюм которой характеризовался широким кринолином, плавными приглушенными формами, подчеркивающими земную красоту женщины.
Описание работы
Повседневная жизнь дворян в начале и первой половине XIX века была очень разной. Жители городов и промышленно развитых районов страны могли говорить о серьезных и заметных переменах. Жизнь глухой провинции, деревни в особенности, шла в основном по-старому. Многое зависело от сословного и имущественного положения людей, места их жительства, вероисповедания, привычек и традиций.
Хотя после 1785 г. дворянство объединялось в единое сословие, его представители различались по источнику получения дворянства и по размерам своих доходов. По источникам происхождения дворянство делилось на титулованное (приобретенное на основании титула — граф, барон и т.п.); древнее (находившееся в составе дворянства в момент обнародования Жалованной грамоты не менее 100 лет); пожалованное государем; приобретенное военной или гражданской службой; иностранное дворянство, перешедшее в русскую службу; личное дворянство.С точки зрения доходов, дворянство делилось на три разряда: низший, средний и высший (подобное деление характерно для всех сословий). До отмены крепостного права в 1861 г. критерием материального положения дворянства было не количество земли, а число принадлежавших ему крепостных крестьян. Действительно, образование, престиж, влияние дворянина зависели от того дохода, который давали его крепостные. Поэтому к низшему разряду принадлежали дворяне беспоместные или мелкопоместные с числом душ мужского пола не менее 20. Достаточными помещиками считались те, у кого было от 21 до 100 крепостных, а к высшему разряду относились владельцы более чем 100 крепостных. Личные дворяне не имели права владеть крестьянами, и основной доход им приносили жалование или пенсия за службу.
В первой половине XIX в. считалось, что приличный дворянству образ жизни может вести провинциальная семья, имеющая 300— 400 руб. серебром годового дохода; в Петербурге и Москве доход должен был быть в 450—750 руб. Такой доход имели чиновники V— VIII классов по Табели о рангах, поэтому и дворянство давалось по достижении именно VIII класса. Низшие чиновники и мелкопоместные дворяне не могли вести образ жизни, соответствующий дворянскому. По этой причине многие чиновники оставались безбрачными, а если женились, то имели одного—двух детей.
Материальное положение дворянства в значительной степени влияло и на их корпоративные права. Потомственный дворянин, записанный в дворянскую книгу губернии, имел право лишь присутствовать на заседаниях дворянского собрания. Право принимать решения и занимать общественную должность в дворянском самоуправлении предоставлялось только тем из них, кто имел годовой доход в 100 руб. (это соответствовало наличию 20 душ крепостных, так как в конце XVIII в. средний доход с души составлял 5 руб. серебром). Непосредственным же правом избирать должностных лиц в дворянском самоуправлении обладали только те дворяне, которые владели не менее чем 100 крепостными мужского пола.
Таким образом, малочисленная дворянская денежная элита по своим доходам значительно отличалась от всего остального дворянства. Как справедливо заметил один из исследователей: «Все рассказы иностранцев о богатстве старой России представляют более вымысла, нежели правды. Россия была одной из беднейших стран Европы, а заезжих к нам иностранцев могло поражать богатство только царского двора и некоторых, весьма немногих дворян».
В первой половине XIX в. сословные признаки духовенства продолжали развиваться, хотя это шло вразрез с церковно-канонической точкой зрения. Священники были образованнее других слоев населения, по уровню грамотности они не уступали дворянству. Высший разряд белого духовенства приближался по своим юридическим правам к личному дворянству, но по доходам от службы сильно от него отставал. Средний годовой доход священника составлял от 30 до 80 руб. в городе и от 25 до 40 руб. в деревне. К тому же доход этот не был гарантирован и полностью зависел от настроения и капризов паствы (прихожан). Поэтому не удивительно следующее свидетельство современника: «Духовенство, особенно белое, любят и уважают, но целое сословие находится в презрении».
Конечно, очень многое в судьбе священника зависело от богатства или бедности прихода. Однако в целом можно сказать, что по уровню доходов духовенство заметно уступало дворянству, а сами эти доходы более равномерно, чем в случае с дворянством, распределялись между разными группами духовенства и отдельными причтами. Большинство представителей разрядов белого духовенства жило теми же надеждами, что и светское чиновничество, мечтая о выгодных назначениях и перемещениях. Иными словами, духовная служба тоже строилась на иерархическом принципе, основанном на постепенном продвижении священников по служебной лестнице.
Как и дворянство, священнослужители оказались в значительной изоляции от остальных слоев населения, что объяснялось их кастовостью и европеизированным (во всяком случае, с точки зрения крестьян) семинарским образованием. В сочетании с традиционной православной системой ценностей такой гибрид приводил к установлению в церковной среде своеобразных, только ей присущих культурных стандартов и отношений.